Вендари. Книга первая

Была осень. За окнами желтели деревья. Крина спустилась в подвал. Здесь было холодно и пахло разлагающейся плотью. Рядом с Тсерой лежали старик и младенец. Они умерли пару ночей назад и ждали своей очереди отправиться в землю. Подобная компания подруги почему-то позабавила Крину – к тому времени она уже разучилась плакать. Младенец и старик. Между ними Тсера. Между ними девушка, имя которой значит свет рассвета. Старуха и младенец. Начало и конец. Крина указала теням на черное, обуглившееся на солнце тело. Тени укрыли его. От резкого запаха перехватило дыхание. Сколько раз Тсера уже пыталась покончить с собой? Крина знала, что таких попыток было по меньшей мере три. Три раза Тсера поднималась на башню и ждала рассвета. И три раза бежала от боли и страха. Или же бежала от пустоты, которую несла смерть. Пустоты, которой за гранью будет еще больше, чем в этой жизни. Но решение было принято. Это знала Тсера. Это знала Крина. Нужно было лишь время. И час пробил. Тсера не смогла преодолеть страх, не смогла набраться храбрости. Она смогла только лишить себя возможности бегства. Крина смотрела, как тени пожирают тело подруги, оставляя лишь густую жижу, и думала, что никогда не поступит подобным образом. Думала тогда. Покончив с Тсерой, тени припали к ногам Крины. Эти холодные ломтики смерти, эти обрывки безумия. Они могли лишь исполнять приказы своего хозяина, приказы Вайореля, да еще его самых верных слуг. Крина знала, что тени слушаются Тсеру. Но она не могла вызвать их сама – только получить их от Вайореля. Словно эти тени появлялись из его собственного тела, из его безразличия, отрешенности. Но родившись, они могли служить. Служить до рассвета, пока мрак не отступит под натиском рассвета. Вот они – дети древних. Вот они плоды их чувств, их пыла. Крина смотрела на них и думала, что когда-нибудь станет такой же тенью. Сколько жертв она готова принести своему хозяину? Она все еще молода и красива. Дорогая одежда и деньги Вайореля открывают двери в любое общество. Крина ищет жертв, ищет пищу. Десятки, сотни. Крина сбивается со счета. Она причастна к их смерти, но не будь ее, на этом месте появился бы кто-то другой. Молодые и здоровые. Мужчины и женщины. Вайорель изучает их, наблюдает. Ему нравится общаться с будущей жертвой. Он гурман. Хотя Крине кажется, что все это притворство. Вайорель боится своего безразличия. Боится своего голода, способного превратить его в животное. Иногда он разговаривает с ней, рассказывает о прожитых годах. В этих историях есть лишь один смысл – все эти древние существа медленно умирают. Его кровь горька. Крина знает это. Она пьет ее раз в неделю, чтобы забыться, потому что она действительно пьянит лучше любого церковного вина. Иногда он болеет. Это происходит в том случае, если его жертва больна сифилисом или другой заразой. Словно сама человеческая природа восстает против роли пищи. Но болезнь длится не долго. Вайорель не обижается на Крину за подобную промашку, лишь учит, как отличать здоровых людей от больных. Она выбирает их в грязных тавернах и на пышных балах. Обычно это мужчины, которые бегут за молодой и свежей девушкой. Они хотят нежности и страсти, но находят смерть. Иногда Крина приводит к своему хозяину женщин. Некоторые из них соблазнены украшениями, некоторые дивными пряностями, которые так сложно достать в Бухаресте, некоторые парфюмерией, а некоторые так же как мужчины, ищут нежности и страсти. Ищут в женских объятьях. Иногда Вайорель наблюдает за подобными утехами. Стоит в темноте и ждет, когда действо достигнет своей кульминации. Его взгляд пленит, гипнотизирует. Жертва не двигается. Жертва ждет. Сосуд ждет. Крина отворачивается. Вначале отворачивается. Вначале для нее в кормлении хозяина больше непристойности, чем в любовных утехах. Ее утехах. Но потом все отходит на второй план. Потом пустота затопляет совесть и стыд. Особенно после того, как они покидают Бухарест. Колеса паровоза стучат. Затем коптят трубы корабля, который везет их в чужую страну туманов. В Англии они живут почти век. Долгий век, за который Крина почти полностью забывает кто она и откуда. К тому же она уже способна читать мысли. Вначале это ее забавляет, облегчает службу Вайорелю. Но потом от этого она начинает уставать. Это раздражает. Раздражает так сильно, что ей хочется убивать своих доверчивых жертв. Убивать прежде, чем их кровь будет выпита Вайорелем. Выпита древним существом. За долгие годы жизни Крина слышит много разных названий своего хозяина. Подобных тварей встречают в Африке, в Арабских странах, Малайзии, Шотландии, Индии, Португалии… В Румынии их называют стригулы, в Греции – ламии, в Китае – чианг шин. В латыни, которую Вайорель заставил выучить Крину, вампиров называют носферату. Бхут, Брахмапаруш, Чиватето, Эмпусас, Лугат… Список тянется до бесконечности. Мормо, Эморы, Вендари… Последнее название почему-то нравится Вайорелю больше всего. Крина не спорит. Она всего лишь слуга. Слуга этого напыщенного древнего существа. И ей нет дела до того, как он назовет свой род. Свой умирающий, вырождающийся род, который когда-то давно истребил всех своих женщин, чтобы они не могли родить детей, родить соперников. Убил из жадности перед пищей. Но пищи стало больше – людей стало больше. Пастбища разрослись. Пастбища стали представлять угрозу, заставили древних созданий прятаться, скрываться, заметать следы. Но если бы они собрались все вместе, если бы смогли победить свою ненависть друг к другу, то мир людей вновь вынужден был бы опуститься на колени перед ними. Но они не объединятся. Никогда не объединятся. Крина знала это. Видела это. Видела в Париже, видела в Италии, видела в Бразилии и снегах Аляски. Ее хозяин любил путешествия. Хотел показать, что любит, но она знала – он лишь ищет себе новое пастбище, на котором можно будет остаться на ближайшие пару веков. И когда такое пастбище найдется, жизнь остановится, замрет. Этого дня Крина ждет с опаской. Так же, как ждет дня, когда они встретят лицом к лицу другую тварь, другого Вендари. Или встретят их слуг. Таких же злых, как хозяева. Таких же безумных и вечно голодных. И еще она боится дня, когда Вайорель устанет притворяться человеком, устанет изображать человечность. Кроме нее у него есть еще три слуги. Двоих из них она никогда не видела. Они бродят по миру в поисках незанятых территорий, в поисках пастбищ. Крина не знает, сколько им лет, но понимает, что они старше ее. Может быть, старше Тсеры. По крайней мере тот, которого она видела. Мужчина по имени Вимал. Он сказал, что Вайорель нашел его где-то в Индии. Нашел много-много веков назад. Вначале Крина пыталась найти в нем друга. Такого же друга, каким была для нее Тсера. Но Вимал не искал друзей. Ему не нужны были друзья. Он никого не любил. Пустота уже пробралась в его сердце. Но пустота не сделала его смиренным, как это случилось с Тсерой. Нет. Пустота научила его ненавидеть всех, у кого в жизни еще остался смысл. Он появился сразу, как только умерла Тсера. Появился, чтобы занять ее место, пока Крина не станет достаточно опытной. Маленькая Крина, которую он насиловал каждую ночь, пока Вайорель не узнал об этом и не отослал Вимала на поиски новых пастбищ. Шрамы, оставленные Вималом на теле Крины, зажили быстрее, чем шрамы, оставленные на ее сердце. Возможно, именно поэтому, Крина так быстро пристрастилась к крови своего хозяина. Кровь помогала забыть. Кровь помогала забыться. А когда спустя два века судьба снова свела ее с этим индийским монстром, она уже могла противостоять его силе. Нет. Теперь шрамы оставались не только на ее теле. Теперь она могла отвечать болью на боль, шрамом на шрам, хотя в итоге и приходилось уступать. Снова уступать, пока Вайорель в очередной раз не отослал Вимала прочь. Двух других слуг звали Холдор и Пачджо. И, судя по всему, они были ничуть не лучше индийца. Холдора Вайорель нашел где-то в Швеции. Нашел когда-то очень давно. Его имя означало скала Тора. Привычку узнавать значения имен привила Крине Тсера. Имя Пачджо означало маленький. А имя Вимал – чистый. Еще одна ирония судьбы, еще одна насмешка, как сказала когда-то Тсера, говоря, что ее имя означает свет рассвета. Собственное имя Крины означало лилия. Она долго пыталась найти в этом смысл или иронию, но так и не смогла. Лишь сделала татуировку в виде лилии, которой почему-то гордилась. Все остальное было ненужной суетой. Год за годом. Век за веком. Пока суеты не стало слишком много. Суеты, предшествующей пустоте и безразличию. Предшествующей усталости. Все стало каким-то бессмысленным. Все стало каким-то пустым. Иногда Крина пила кровь своих жертв. Пила, прежде чем выкачать из них кровь новыми машинами, которые изобрели люди. Изобрели для своих собственных нужд и целей, но послужившие древнему виду. Кровь людей пьянит и помогает не думать, не чувствовать. Конечно, это не совсем то, что пить кровь Вайореля, но Крина уже устала зависеть от его милости, от его крови. Какое-то время ей удается разбавить свою жизнь кровью других, но пустота возвращается. Пустота требует все больше и больше. Пустота давит. Солнце начинает вызывать дискомфорт. Еще век, может чуть больше, и эта далекая звезда, сможет убить ее. Убить так же, как когда-то давно убила Тсеру. Крина думает об этом, ждет этого. Ждет, пока в ее жизни не появляется Эндрю Мэтокс. Сначала на одну ночь. Потом на неделю. На месяц. Увлечение подхватывает ее словно гигантские волны подхватывают крохотный корабль, попавший в эпицентр шторма, и бросают его в бездну. Но падать в пропасть не так страшно, если кто-то рядом, если можно взять кого-то за руку. Поэтому Крина начинает приносить Мэтоксу кровь Вайореля. Она знает, что Вайорель не может читать ее мысли, не хочет, поэтому иногда она рассказывает ему о своем возлюбленном. Он слушает, кивает. Ему не нравится заводить новых слуг, но ради Крины, кажется, он готов сделать исключение. Вот только сам Мэтокс не хочет становиться слугой. И еще этот свихнувшийся монстр Вимал. Он появляется в городе, как стервятник, почуявший запах падали. Появляется в компании Холдора и Пачджо. Крина видит их впервые, но понимает, что друзьями они не станут. Такие же безумцы, как и Вимал. Холдор высокий и светловолосый. Его тело крепкое и стройное. Плечи широкие. На вид ему лет сорок, может сорок пять. Если его превратили в слугу ребенком, то он очень стар. Скала Тора. Он действительно похож на значение своего имени. Второй – Пачджо, маленький и толстый с черными крысиными глазами и полными до отвращения сальными губами. Крина не понимает, почему Вайорель собрал их вместе. Не понимает, почему не отошлет их прочь. Не понимает их ненависть, злость. Не понимает так же, как они не понимают ее вспыхнувшее желание жить. Крина боится, что они узнают о Мэтоксе. Эти психопаты ненавидят ее, потому что у нее все еще есть цели. Они будут счастливы причинить ей боль, заставить страдать. Они почти вышли из-под контроля. Древние и взбесившиеся псы. Их силы выросли. Им кажется, что они почти равны своему хозяину. Кажется слугам. А нет худшего хозяина, чем бывший слуга.