Венец

— Вижу. Ты пуговицы-то с шубы срежь, замени камни на стекло. Издаля не видать, а тебе вотчина купится.

Отнял трубку от лица, покрутил, погладил.

— Забавник ты, Ванюша. Вечно у тебя диковинки да небывальщина. Ну, сказывай, чего просить себе хочешь.

Та-ак. Как бы это помягче… так послать, чтобы самому не пропасть…

— Себе, государь? Мне наибольшая милость твоя — твоё и Всея Руси процветание и благоустроение. Будь удачлив. В себе, государь, в делах, в народе твоём. Пусть щастит тебе Богородица. Сиё и есть для меня самая великая милость твоя. Об одном этом и прошу.

Народ в зале взволновался, зашушукался:

— Это ж как ловко плешивый-то подлизнул, подластил. Ишь ты, ничего, де, ему для себя не надобно. С одной с удачи государевой сыт будет. Чтой-то он, видать, и вовсе несуразное у государя выпросить тщится.

Андрей смотрел зло, недоверчиво.

Человек, которому ничего от властей не нужно, вызывает у властей подозрение. Крючка нет. За которым подцепил и дёргай. А ежели этот… незакрюченный — хвостом вильнёт? Мыльк — и нет его. Да ладно, коли в глубину, а ежели к ворогу?

Боголюбский поманил пальцем слугу. Все внимательно понаблюдали за упаковкой моего подарка. Крышечки — на трубочку, трубочку в чехол. Нет, неправильно. Вынуть из чехла — положить в футляр. Футляр — в чехол, чехол — в торбу…

— Чегой-то я притомился. А пойдём-ка, воевода, прогуляемся. Проводи-ка меня. До отхожего места.

Андрей тяжело поднялся с трона. Парчовая, шитая золотом, шуба, цепь «аравийского золота» на шее, бармы на плечах, шапка Мономахова с деревянным влагалищем на голове… Таскать всё это на себе…

«Южный крест» верно пишет:

«Тяжела ты, шапка Мономаха.
Непроста её владельца роль,
Рядом с ней и власть, и меч, и плаха,
И бессилье, как на рану соль.
…
И всё громче карканье ворон
На дорожных поворотных стыках.
И сильнее колокольный звон,
И темнеют на иконах лики».

Тяжела. Даже просто в килограммах.

Всё верно: вороньё по городу криком кричит, колокольни не в лад колоколят. А иконы всегда темнеют, при любой власти, свойство у них такое.

Опираясь о высокий, резной, изукрашенный драгоценными камнями и золотыми узорами, посох, скособочась, подшаркивая подошвами, Андрей двинулся к двери в задней стенке. Два владимирских гридня, стоявших возле неё, распахнули и поклонились.

Мне пришлось наклониться, проходя следом: притолоки везде низкие. Едва я сделал шаг за порог, как головка резного посоха резко упёрлась мне в горло. Ухватив другой рукой кафтан у меня на груди, Андрей зашипел в лицо:

— Ты мне невидальщинами своими глаза не отводи! Что с делом нашим?

Не сразу сообразил. За последние два дня «наших дел»… Город, вроде, взяли. Боголюбского короновали… Какие ещё у нас дела…? А, факеншит! Он же изволил назначит меня главным по…

— Ты про свою сиську спрашиваешь?

— Х-р-р…

Давление на моё горло усилилось.

Мда… Сразу чувствую выгоды от венчания Боголюбского в Государи: раньше он в таких случаях другой свой атрибут использовал — меч св. Бориса. Не обшапкнули бы вчера — сегодня мог бы Ванечка получить «тяжкие телесные». Проще — горло перерезанное.

Не обязательно насмерть. Вылечился бы да так и ходил, склонив головёнку к плечику и поворачиваясь на всякий зов исключительно всем корпусом.

— Работаю, государь. Подвижек пока нет, порадовать нечем. Но процесс идёт, меры предпринимаются, результаты ожидаются…

Да что ж он всё давит!

— Да и другие дела неотложные аж горят.

— Какие у тебя иные дела неотложные?! Окромя моих?!

— Из первейшего — избрать митрополита.

О! Помогло.

Дышать — хорошо. А хорошо дышать — ещё лучше.

Озадаченный моим заявлением Боголюбский чуть попустил посох. Понятно, что он ничего не забывает и ничего не пропускает. Моё предложение насчёт Кирилла он запомнил. Но продумать времени не было, решение ещё не принято. «Руки не дошли». Или чем он там думает.

Тем более, что тема не очевидна, провести широкий зондаж — времени нет. А самому решать — мало информации, непонятно.

Минутку постоял в растерянности и снова вскинулся в ярости:

— Что?! Избрать? Они все враз волками взвоют да кинутся! Грызть да в куски рвать!

Ну вот. Поскольку про местоположение части бюста Варвары Великомученицы я ничего сказать не могу, то поговорим о русском православии.

«Слон — это животное, у которого вместо носа червеобразный отросток». Раз уж я нынче только «про червей» выучил.

Финт сработал, одна горячая тема переменилась на другую. Тоже… аж дымится.

— Тебе ли волков двуногих бояться? Но дело сделать надо. Прежде чем его другие за тебя сделают. Собери нынче вечером епископов, а я изложу им… своё видение проблемы и путей её разрешения. Как нам обустроить церковь православную. Во избежание повторения «неправды митрополичьей». Если, конечно, на то воля твоя будет.

Андрей смотрел ошалело.

Устал братец, притомился.

«Самое страшное — потеря темпа».

Зачем нам ещё «страшное»? Мы сами такие. Так что — бегом-бегом.