Венец

— Десять лет назад Великий Князь Киевский Ростислав Мстиславич порешил примириться с Патриархатом. О чём было составлено известное вам соглашение. Князь с епископами избрали митрополита и послали боярина в Константинополь, дабы получить от Патриарха долю божественной благодати. Однако у устья Днепра княжеский караван встретил караван греческий. Который привёз в Киев митрополита из Царьграда.

История известна всем присутствующим. Ростик тогда высказал:

«В настоящий раз ради чести и любви царской приму, но если вперед без нашего ведома и соизволения патриарх поставит на Русь митрополита, то не только не примем его, а постановим за неизменное правило избирать и ставить митрополита епископам русским, с повеления великого князя».

Самая первая реакция Ростика, в форме национального пожелания дальнего пути с указанием интимной точки прибытия, в летописи не попала. Название официального одеяния митрополитов «саккос» (вретище) было, в привычном русскому слуху стиле, непристойно обыграно близкими к князю остряками.

— Для умягчения гнева Великого Князя были присланы ему и подарки дорогие, и посол от императора. Подобное умасливание продолжалось и после. Покойный Константин, к примеру, посылаемый на Русь, получил от императора высокий светский чин протопроедра.

Типа: вот вам не просто митрополит, а ещё и настоящий полковник.

Патриарх не уверен в собственных силах, в уважении русских князей к присылаемым первосвященникам. Поэтому использует авторитет императорской, светской власти. Первого после раскола привёз посол императора с богатыми дарами и «высочайшим братским посланием». Недавнего Константина II прислали как высокопоставленного имперского чиновника.

«Ползучая контрреволюция»: Патриархат раз за разом присылает нового митрополита. «В порядке исключения», «в силу сложившихся ныне обстоятельств». Подкрепляя такое богатыми подарками, благоволением императора. Ростик же занят местными делами.

Устраивать выборы митрополита самому — получить склоку. Далеко не все епископы согласны. Нифонт Новгородский, Мануил Кастрат Смоленский, Бешеный Федя Ростовский… Их всех придётся «умасливать» и «нагибать».

С другой стороны, игумен Поликарп каждое воскресенье портит князю аппетит за завтраком. Позволить им сцепиться напрямую…? — Да они разнесут халабуду пополам в щепочки! В смысле: «Русь Святую» — в кусочки.

Патриархат вёл себя осторожно, присылал… невредное. Жить не мешал. «Не тронь дерьмо — вонять не будет». Соглашение между Русской церковью и Патриархатом, хоть и содержало «отказ под роспись» каждого священнослужителя от Смолятича, но подтверждало всего его установления и, главное, рукоположения. Русь вышла из раскола без потерь, даже и с прибылью.

Стороны примирились.

«Давай пожмём друг другу руки,
И в дальний путь на долгие года».

Вновь ломать согласие, без явного повода типа интердикта, с чего начался раскол имени Смолятича… тяжко, рискованно.

Раз за разом Ростик уступал, «в данном конкретном случае».

«Нет ничего более постоянного, чем временное» — он умер и «случай» стал «законом». Хоть пока и неписаным.

Очень похоже на мою собственную манеру. Исключения, щёлочки, особые случаи, конкретная личность… А потом случайность становится тем, чем она и является — проявлением закономерности. Формируемой системой.

Здесь — чужой системой с её собственными интересами. Не всегда совпадающими с интересами русскими. И почти никогда — с моими.

Глава 577

Аккуратнее, Ваня. Ругать Царьград нельзя: оттуда проистекает. Ну, благодать и прочие плюшки. Ругать греков нельзя: большинство епископов — этнические греки.

— Я предлагаю Государю и вам, святителям святорусским, обратиться к былому, к истокам и скрепам, к соглашению князя Ростислава. Для чего избрать нового митрополита. Здесь. Сейчас.

— Нет! Это раскол! С матерью нашей духовной! С истинной, с православной, с греческой церковью!

А «баба-яга» у нас не только «против», но и «против истерично».

— Читай. Читай, епископ Смоленский Михаил, соглашение между князем Ростиславом и Патриархом Константинопольским, ныне здравствующим Лукой Хрисовергом. Ни единой буквы сего документа не предлагаю я нарушить.

— А дух?! Дух согласия! Дух примирения!

— Выглянь в окошко, архиерей. Какой там дух? Чем там пахнет? Кровью, дерьмом, пожаром. Духом войны. Тот дух, который ты называешь духом согласия — бедой оборачивается. Ссорой, крамолой, усобицей. Может, у тебя что-то с нюхом не так? Дух истинного согласия, дух единения православного — вот моя цель. Согласия не нового, но уже установленного, обговорённого. Очистимся же! От суеты повседневной! И взглянем взором ясным! На дела предшественников наших! Мудрых, прославленных и просветлённых! На ряд меж князем и патриархом.