Венец пастуха (Пастушья корона)

Два дня спустя битвы с эльфами, Тиффани привела одну из отцовских лошадей на холмы у фермы. Был прекрасный осенний денек. Небо было великолепного бирюзового оттенка, в вышине перекрикивались ястребы, и открывался чудесный вид на окрестности до далеких гор Ланкре. Их вершины были покрыты снегом в любое время года.

Несмотря на любую погоду, в этом месте всегда было много овец. А в это время года подросшие ягнята пробовали свои копытца, носясь вокруг лениво жующих маток. Для знатоков очень знакомый пейзаж. Это было особое место и для овец и для фермеров. Здесь покоилась Бабуля Болит.

Из земли все еще торчали железные ободья колес ее фургончика, и старая пузатая печь с трубой, но земля, сама земля была священна. Всякий раз, когда Тиффани чувствовала тяжесть навалившегося мира, она приходила сюда, и здесь, где ветер не переставал дуть ни на секунду, она чувствовала, что ей любое дело по плечу.

С помощью крепкой веревки, привязанной к лошади, Тиффани вырвала вросшие ржавые колеса из земли. Потом она тщательно очистила их и густо смазала жиром. Роб Всякограб некоторое время наблюдал за ее действиями, а когда она снова отказалась от его помощи, ушел с озадаченным видом, бормоча что-то себе под нос про глупых гусынь и как бы он с ними поступил.

На следующий день Тиффани навестила старого господина Кирпича, местного плотника. Когда-то он смастерил для нее кукольный домик, сейчас она хотела домик побольше.

Он был рад ее видеть, но очень удивился, услышав ее просьбу.

— Господин Кирпич, я бы хотела, чтобы вы научили меня плотничать. Я хочу сама построить дом… точнее пастуший фургончик.

Плотник был добрым человеком и предложил помочь:

— Вы же ведьма, а я — плотник. Такой крохотный домик не займет у меня много времени. Ваша бабушка была так добра к моей семье, а вы помогли моей сестре Маргарет. Я с удовольствием сделаю такой фургончик.

Но Тиффанни была непреклонна.

— Это очень мило с вашей стороны, — сказала она, — но я все должна сделать своими руками. Он будет мой от крышы до земли, и я сама закачу его туда, откуда взлетают ласточки. И все равно останусь ведьмой, которая является по первому зову. Но жить я буду там. — «И по-своему, — мысленно добавила она. — Пока что… потому что никто не знает, что ему принесет будущее…» — и она сжала в кармане новое письмо от Престона.

Так Тиффани каждый вечер после трудовых будней потихоньку осваивала плотницкое ремесло. На это ей потребовалось несколько недель, но наконец рядом с могилкой Бабули Болит появился новенький фургончик.

К его деревянной дверце вели ровно три ступеньки, а над ней была прибита подкова и клок овечьей шерсти — знак настоящего пастуха. Под выгнутой крышей находилась крохотная комнатенка, в которой Тиффани пристроила кровать, небольшой буфет, пару полочек и таз для мытья. Из своей кровати сквозь небольшое оконце она могла видеть далеко до самого горизонта все окрестности. Она видела как встает солнце, как оно заходит, как луна сменяется месяцем и обратно — магию каждого дня, про которую нельзя забывать.

Она вновь привела на холм лошадь, навьюченную скарбом, взятым из своей прежней комнаты на ферме, попрощалась с родителями и на закате направилась в холмы.

— Скажи, джигит, ты этого действительно хочешь? — спросил ее отец.

— Да, хочу.

Матушка расплакалась, и протянула ей новое полотенце, в котором были завернуты свежеиспеченный каравай и кусок сыра.

На полпути на холм Тиффани обернулась, чтобы взглянуть на ферму и увидела, что родители, взявшись за руки, до сих пор стоят рядом. Она помахала им рукой и пошла дальше, больше не оглядываясь. Это был очень долгий день. Как и все прочие дни.

Чуть позже, устроив себе постель в своем новом фургончике, она вышла собрать немного хвороста для растопки. Белая кошка Ты пошла следом.

Все самые неприметные тропинки Мела были Тиффани хорошо знакомы. Давным-давно она ходила по ним вместе с Бабулей Болит. Уже нагнувшись за веткой, Тиффани показалось, что она заметила кого-то идущего в тени под деревьями.

И даже не одного. Это были две странно знакомых фигуры. Рядом с ними послушные каждому жесту, кивку или свисту трусили две овчарки.

«Матушка Ветровоск бок о бок вместе с Бабулей Болит», — подумала Тиффани. Вместе с Громом и Молнией. И в ее голове раздались тихие слова: «Ты — и есть венец пастуха, джиггит. Ты — венец пастуха».

Одна из фигур оглянулась и коротко кивнула, а вторая задержалась и поклонилась. Тиффани уважительно и печально поклонилась в ответ.

И обе фигуры пропали.

Возвращаясь к фургончику, Тиффани посмотрела на кошку и, повинуясь внезапному импульсу, заговорила с ней:

— Ты, где сейчас Матушка Ветровоск?

После паузы кошка длинно промяукала, закончив как-то так: «Мяу-уффсуду». И потом замурлыкала как обычная кошка и тихонько потерлась о ногу Тиффани.

А Тиффани вспомнила небольшую полянку, на которой похоронена Матушка Ветровоск.

И поняла, что Ты права. Матушка Ветровоск и тут. И там. Она, и в самом деле, всегда и была и будет, повсюду.

* * *