Венеция в русской поэзии. Опыт антологии. 1888–1972

Однажды вечером, в кафе у Флориана,
Мы встретились по странной воле рока.
С улыбкою затравленного Пана,
Пропитанный удушливым Сирокко,
Напомнивший мне чем-то робость лани;
И, опустив бровей густые арки,
Он слушал, полулежа на диване,
Звучавший вдалеке сонет Петрарки.

Вторично мы увиделись у дожей.

В толпе туристов прибыльного лета,
Томящийся, на прочих непохожий,
Он замер перед Вакхом Тинторетта.
Впивая до последней капли пота,
До вскриков, заглушенных сиплым лаем,
Восторги самоцельного полета,
Который навсегда неповторяем…

Мы вскоре познакомились на Лидо,

Спасаясь от жары в стабилименто…
Сверкала наготой, как Энеида,
Прибрежья исчезающая лента…
На фоне полновластного прибоя,
Окутанного рвущеюся пылью,
Я понял глубину его покоя
И волю, обреченную бессилью.

А вечером, когда по пятнам мелей

Прошла луна, рожденная недавно,
И в зелени пирамидальных елей
Стал бледен обнаженный профиль фавна,
Мой спутник, изнывающий, бескрылый,
Вернувшийся, как собственное эхо,
Смеялся утомительно и хило
Остатком недосмеянного смеха.

Мне кажется, в безумии исканья

Еще никто так не любил контрасты,
Как души, в глубине всеотрицанья
Построившие замкнутые касты.
Судьба, не отвечающая стону —
(Кто б мир не раздробил на казематы!),
С настойчивостью, родственной закону,
Ломает недокованные латы.

С тех пор я не слыхал его походки

Ни в гулкости холодного базальта,
Ни там, где проплывающие лодки
Ласкают переброшенный Риальто.

Венеция

Уже длинней и легче стали тени,
Мосты упруго изогнули спины,
Прошел мошенник с шапкой на бекрени,
И чудаки одели пелерины.

И все сильней античные дурманы,

Холодный мрак безжалостно расколот,
На мертвой башне быстрые Вулканы
Приподняли и опустили молот.

И ты так строго, так неуловимо

Хранишь на всем старинные печати,
А помнишь, как ты отняла у Рима
Литых коней монументальной рати,

И как потом, благословив стихию,

Во времена крестового разгула,
Твои купцы уплыли в Византию,
Где их хранила золотая булла.

Когда же пальцы тонкого Беллини

Сжимали кисти бережно и плотно, —
Какой восторг рождающихся линий
Узнали обнаженные полотна.

И сколько муз непознанных и граций

Открыли чьи-то бешеные пытки —
Теперь под колоннадой прокураций
Не верят в ядовитые напитки.

Но я люблю сквозь старые атласы

И сквозь давно не ношенные цепи
Смотреть на искривленные гримасы
И на разврат твоих великолепий

И опускать в исчерпанные бездны

Своих корней извилистые ткани,
Пока дракон, ревущий и железный,
Не оборвет моих очарований…

Венеция

Сонет

Посвящается Л. Р.