Венеция в русской поэзии. Опыт антологии. 1888–1972

Я не люблю церквей, где зодчий
Слышнее Бога говорит,
Где гений в споре с волей Отчей
В ней не затерян, с ней не слит.

Где человечий дух тщеславный

Как бы возносится над ней, —
Мне византийский купол плавный
Колючей готики родней.

Собор Миланский! Мне чужая

Краса! – Дивлюсь ему и я. —
Он, точно небу угрожая,
Свои вздымает острия.

Но оттого ли, что так мирно

Сияет небо, он – как крик?
Под небом, мудростью надмирной,
Он суетливо так велик.

Вы, башни! В высоте орлиной

Мятежным духом взнесены,
Как мысли вы, когда единой
Они не объединены!

И вот другой собор… Был смуглый

Закат и желтоват и ал,
Когда впервые очерк круглый
Мне куполов твоих предстал.

Как упоительно неярко

На плавном небе, плавный, ты
Блеснул мне, благостный Сан-Марко,
Подъемля тонкие кресты!

Ложился, как налет загара,

На мрамор твой – закатный свет…
Мне думалось: какою чарой
Одушевлен ты и согрет?

Что есть в тебе, что инокиней

Готова я пред Богом пасть?
– Господней воли плавность линий
Святую знаменует власть.

Пять куполов твоих – как волны…

Их плавной силой поднята,
Душа моя, как кубок полный,
До края Богом налита.

Борис Пастернак

Piazza S. Marco

Я лежу с моей жизнью неслышною,
С облаками, которых не смять.
Море встало и вышло, как мать,
Колыбельная чья – уже лишняя.

Потому что водою вдовиц

Приоделися рифы и россыпи.
Говор дна – это скрип половиц
Под его похоронною поступью.

В серый месяц, как в старые латы,

Не вмещается лай собак,
Отекают туманом телята,
И уходит в степь рыбак.

О какой он рослый в споре

С облаками. Как – он рослый?
Вскоре ты услышишь: море
Перевесят его весла.

Венеция <редакция 1913 г.>

А. Л. Ш.

Я был разбужен спозаранку
Бряцаньем мутного стекла.
Повисло сонною стоянкой,
Безлюдье висло от весла.

Висел созвучьем Скорпиона

Трезубец вымерших гитар,
Еще морского небосклона
Чадяший не касался шар;

В краях, подвластных зодиакам,

Был громко одинок аккорд.
Трехжалым не встревожен знаком,
Вершил свои туманы порт.

Земля когда-то оторвалась,

Дворцов развернутых тесьма,
Планетой всплыли арсеналы,
Планетой понеслись дома.

И тайну бытия без корня

Постиг я в час рожденья дня:
Очам и снам моим просторней
Сновать в туманах без меня.

И пеной бешеных цветений,

И пеною взбешенных морд
Срывался в брезжущие тени
Руки не ведавший аккорд.

Венеция <редакция 1928 г.>