Венок раскаяния

Время неумолимо. Нельзя отменить Талант, как, впрочем, нельзя назначить быть талантливым. Вот уже сняты с пыльных полок фильмы Виноградова. Вот уже в телепередаче «Песня далекая и близкая» ведущие В. Левашов и Ю. Бирюков упомянули имя Козина, вот уже упомянула его одна из центральных газет, вспомнили о нем ведомственные журналы. Хлынули, письма. «Уж не тот ли Козин, который в 1938—1939 гг. приезжал к нам в Архангельск? Успех был огромный, сходили с ума… Е. Чернерицкий, инвалид войны, ветеран Черноморского флота, г. Рига». «Отец погиб в годы войны. У него была любимая песня «Прощай, мой табор». Нельзя ли ее исполнить по телевидению. Она напомнит мне о любимом отце. Т. Сизова, г. Иваново». «У меня даже дух захватило: неужели речь идет о прославленном, исполнителе старинных песен и романсов Вадиме Козине? Как он сейчас живет?.. Ю. Соколов, г. Пенза». Шли письма и самому певцу. Москвич Н. Рябков отпечатал на машинке прямо на конверте: «Магадан, Вадиму Алексеевичу Козину. Точно адреса не знаю, уповаю на милость и мудрость почтовых работников Магадана».

Стали понемногу петь козинские песни на эстраде кто с упоминанием его имени, кто без. В фильмах стало даже модным: чтобы показать атмосферу, дух предвоенного или военного времени, использовать мелодии Козина (конечно, без упоминания о нем). Полузапрет сменила полулегальность. Ну, и, конечно, за исполнение песен в кино, по телевидению, по радио гонорар не платится. Не полагается. Платят только за исполнение в ресторанах, на танцах, то есть там, где слушатель (танцор) платит. Мне называли композиторов, которые рассылают гонцов со своими новыми песнями по ресторанам северных и дальневосточных городов, там, где «заказчики» при деньгах.

Музыку для ног писать выгодно. Много выгоднее, чем лирику, симфоническую музыку, героические и патриотические песни. Экономика обернулась идеологией.

В системе всех стран, поставивших свои подписи под Всемирной конвенцией об авторском праве, мы — единственные не платим авторам за исполнение, использование песен в кино, на радио, телевидении. Руководство ВААП пыталось решить этот вопрос, но Госкино и Гостелерадио каждый раз оказывались сильнее.

За исполнение песен с эстрады переводы Вадиму Алексеевичу помаленьку идут. Помаленьку. В ВААПе мне сказали: случается, композиторы и поэты жалуются — их песни там-то и там-то исполняли, а переводов нет. Почему? Система тоже примитивная: администратор после концерта заполняет рапортичку. Впишет туда песню — будет потом перевод, забудет или времени на то не хватит — автор останется без денег. Для современного модного композитора или поэта потеря эта, впрочем, не так ощутима.

Любая перестройка начинается с перестройки сознания, в котором духовность — далеко не на последнем месте, и если подлинные ценности не находят себе места, то вакуум неизбежно заполняется подделками.

Я знакомлю певца со своими записями, с таким трудом добытыми во Владивостоке. Он внимательно слушает.

— А ведь это не я пою. Не я. Подделка. Вот настоящие записи, смотрите,— он достает с полки два американских диска с его песнями (до нашей пластинки было еще далеко). — И вот какую рекламу они дали мне на конверте: «Козин… сослан в Магадан на вечное поселение».

Старик глубоко обижен.

Мы сами подарили Западу то, что принадлежит нам.

Время неумолимо берет свое, однако оно приходит не само по себе. Время — не циферблат, время — это мы.

Сколько писали, добивались поклонники Козина, чтобы имя его высвободить из небытия,— годы, десятилетия! Вот что ответил недавно, в феврале нынешнего года, Главный редактор Главной редакции музыкального радиовещания Г. Черкасов на просьбу участника войны Д. Дмитриева из Читы исполнить Козина по радио: «Формируя репертуар музыкального вещания, мы исходим из значимости того или иного музыкального явления… Репертуар и исполнительская манера артиста многим представляются старомодными и не имеют значительного интереса для широкого слушателя».

Давняя, от века, милая черта российского чиновничества: лгать правдиво не научились.

Другой почитатель Козина М. Мангушев из Ростова-на-Дону (и финскую прошел, и Отечественную) за то, что писал просьбы выпустить пластинку певца, получил выговор… Он был тогда военнослужащим, выговор через короткое время догадались снять, а он по-прежнему продолжал хлопоты.

Главные его почитатели — участники войны. Сейчас они, на расстоянии (и во времени — полвека, и в пространстве — тысячи километров), поддерживают артиста, шлют ему лук, чеснок, свежие огурцы, апельсины, рыбу…

Он отвечает: «Спасибо, ничего не надо, у меня все есть».