Венская прелюдия

— И вот… Этот господин предложил нам с моим другом скоротать время за игрой в карты. В заведении для этого специально обустроен отдельный зал со столом, покрытым зелёным сукном, с фишками. Всё, как положено, — продолжил капитан Лузгин.

Инспектор с укором посмотрел в сторону герра Пихлера. Он не единожды предупреждал хозяина кофейни о том, что азартные игры, пусть даже для узкого круга избранных, до добра не доведут, и настанет тот час, когда закрывать на это глаза уже не получится. Даже несмотря на их добрые отношения, подкреплённые подарками на некоторые праздники.

— И что же случилось далее? — Инспектор с грохотом отодвинул ящик стола, извлёк оттуда перо, бумагу и тяжёлую стеклянную чернильницу, накрытую металлической крышкой в форме турецкого тюрбана.

— А дальше наш партнёр по игре посчитал, что имеет дело с провинциальными простаками, и решил удивить нас ловкостью рук. У нас в России шулеров недолюбливают, знаете ли… Играть следует честно, если ты в приличном обществе. Кроме того, он позволил себе бранное выражение в мой адрес, когда я сделал ему замечание… Может быть, молодой человек посчитал, что я недостаточно уверенно владею красочными выражениями из немецкого языка. Но он ошибся в своих предположениях…

Чезаре Памфили вынужденно отвернулся. Он не смог сдержать предательскую улыбку. На самом деле адъютант, как только заметил под накрахмаленной манжетой их партнёра по игре спрятанную карту, кинулся на него через стол, схватил за лацканы сюртука и дёрнул на себя с такой силой, что затрещали швы. Сопротивление было бесполезно, да его и не наблюдалось. Обманщик сначала пытался размахивать руками, но это выглядело настолько хаотично, что капитану не составило труда его усмирить несколькими ударами по печени и в солнечное сплетение. Финальный полёт в сторону буфета с посудой случился именно в тот момент, когда на шум прибежал герр Пихлер.

— Дальше вы всё знаете со слов пострадавшего, господин инспектор, — закончил свою речь Лузгин.

— Ммм-да… — скептически прозвучало из-за стола. — Я вижу, здесь все, кроме герра Памфили, могут быть привлечены к ответственности. Герр Пихлер, в какую сумму вы оцениваете ущерб, нанесённый заведению?

Хозяин кофейни поднялся со своего стула с трудом. Его высокий лоб с глубокими залысинами покрылся мелкими каплями пота, а на щеках выступил пятнами нездоровый румянец. Судя по всему, Пихлера терзали приступы сердечной аритмии, но он сумел собраться с силами и виновато произнёс:

— Сто семьдесят флоринов за посуду, пятьдесят за работу плотника, и мне на лекарства ещё тридцать. Итого — двести пятьдесят флоринов. Пожалуй, на этой сумме я снял бы свои претензии…

— Ха! А я пострадал бесплатно? — подскочил шулер-неудачник.

Окружной инспектор аккуратно снял очки, медленно сложил их в чехол, положил в открытый ящик стола, скривил губы в приступе ярости и ударил кулаком по крышке стола с такой силой, что чернильница подпрыгнула, звякнув тюрбаном.

— Уймите своего нерадивого племянника, герр Хубер! Иначе я за себя не ручаюсь! Я уже час как должен быть дома! У меня режим и семья, а вы его беспардонно нарушили! Герр Лузгин, у вас есть с собой двести пятьдесят флоринов для завершения спора? Не вижу смысла составлять протокол и давать ему ход, если пострадавшая сторона готова принять ваши извинения.

— У меня есть только извинения, — ответил Лузгин. — И то исключительно за буфет. Этот малый получил по заслугам.

Инспектор в отчаянии рухнул в своё кресло. Теперь придётся провести в участке ещё не менее двух часов.

— Господин инспектор… — в диалог вступил итальянец.

— Окружной инспектор. Моя должность называется окружной инспектор первого округа полицейской стражи города Вена! — Каждое слово Крайнль сопровождал ударом ребра ладони о свой письменный стол.

— Хорошо, господин окружной инспектор… Так ли принципиально пострадавшей стороне, из какого кошелька она получит эту сумму? Если не принципиально, то я просто положу деньги на стол. — Предложение Памфили заставило инспектора вопросительно взглянуть на герра Пихлера, и взгляд этот не подразумевал ничего, кроме положительного ответа.

— Конечно, конечно, господа… можно считать конфликт исчерпанным… — пробормотал Пихлер, взглядом контролируя количество монет, стопками ложившихся на угол стола.

Через четверть часа Крайнль составил все необходимые бумаги в подтверждение того, что стороны разошлись миром, и с превеликим удовольствием повернул два раза по часовой стрелке ключ в замочной скважине двери своего небольшого кабинета.

— С вашей стороны, Чезаре, это был поступок благородный, но оно того не стоило, — заметил Лузгин. — Что бы они со мной сделали? Посадили в долговую яму?

— Друг мой… я надеюсь, могу теперь вас так называть? — эмоционально воскликнул Чезаре, на что адъютант утвердительно кивнул. — Как минимум — это суд. И потом, разве правильно начинать свой новый… как это красиво у вас — веха… с того, чтобы вступать в конфликт с законом? Вы ведь, как я понимать, назад в Петербург не планируете?