Венская прелюдия

Шёл пятый месяц расследования очередного покушения на государя Александра II. В этот раз заговорщики действовали особенно дерзко и замысловато. Они арендовали дом на третьей версте Московско-Курской железной дороги в том месте, где машинисты паровозов перед мостом сбавляют ход. Под полотно был прорыт длинный подкоп, в конце которого заложили самодельную бомбу. Тщательный обыск остатков тоннеля показал, что его проложили со знанием дела и преступников было не меньше девяти человек.

Состав императора всегда следовал вторым, через тридцать минут после поезда свиты. По счастливой для государя случайности, из-за мелкой неисправности локомотива под Харьковом, поезда вынужденно поменялись местами, и вторым пошёл к месту назначения свитский поезд. Не зная об этом, бомбисты пропустили состав с императором и августейшей семьёй и вместо царского вагона подорвали грузовой, в котором ко двору везли крымские фрукты и вина.

Мощный взрыв прямо под полотном произвёл эффект больше публичный, чем практический. Газеты ежедневно соревновались в яркости заголовков, Москва и Петербург полнились немыслимыми слухами, ненависть к «штудентикам» поселилась среди мещан, торговцев и прочих простолюдинов.

Генерал Дрентельн рвал и метал, разрываясь между следствием и постоянными докладами при дворе, а доложить было особо нечего.

Сразу после взрыва к месту крушения очень быстро стянулась толпа местных жителей, и бомбистам удалось без труда покинуть своё логово незамеченными. Осмотр места происшествия показал, что готовились они тщательно, с соблюдением правил конспирации. После опроса соседей удалось получить только словесный портрет хозяйки дома — невысокой мещанки лет двадцати пяти, назвавшейся соседям Марией Семёновной Сухоруковой. По имеющимся приметам жандармы проверили все отправляющиеся поезда, несколько дней внимательно разглядывали публику на рынках, любая девушка такого роста и телосложения немедленно вызывала интерес в части установления личности, но вся эта суматоха результатов не принесла.

Георгий Саввич Ерёмин поступил на службу в Третье отделение совсем недавно, немногим меньше месяца, и, конечно, похвастаться значимыми успехами ещё не мог. Нравы и манеры поведения в этом заведении настолько отличались от светских, что Георгий Саввич, человек сугубо гражданский, делал над собой значительное усилие, чтобы не сорваться в нервную болезнь. Чего только стоил громогласный голос генерала, от которого звенело в ушах каждое утро.