Венская прелюдия

— Не хотелось бы… уж очень сильно государь меня обидел. Мне там ничего не светит. Жизнь помещика в глухой деревне хороша до поры до времени. Там можно быстро покрыться плесенью. Или спиться. Так лучше уж спиваться здесь.

— Не стоит так печалиться, Лео. Давайте я буду вам помогать здесь, а вы будете мне помогать там. Вы же помните моё предложение по струнным инструментам? Рекомендательные письма для моих коммерческих агентов за вашей подписью, наверно, сработают.

— Наверняка. Не наверно. Это слова с разным смыслом, — задумчиво произнёс адъютант. — И потом, у меня там осталась семья.

— Это не проблема, — с явным акцентом произнёс итальянец. — Мы найдём вам здесь применение, и семья соединится.

— Воссоединится, — опять поправил его Лузгин.

— Так что? По рукам? — Итальянец протянул свою смуглую ладонь и получил в ответ крепкое рукопожатие.

— Я ваш должник, Чезаре, — ответил адъютант, поправив туго затянутую бабочку.

Окружной инспектор Крайнль прибыл домой в хорошем расположении духа, которое ему обеспечил герр Пихлер с помощью ста флоринов из полученной суммы, которая была завышена вдвое.

Князь Лобанов-Ростовский с нескрываемым интересом выслушал отчёт Лузгина о произошедшем, после чего отдал чиновнику Подгорскому указание немедленно собрать максимум детальной информации о Чезаре Памфили. Через четыре минуты Илья Михайлович принёс в кабинет посла тонкую папку:

— В архиве я обнаружил шкаф под замком. Ключ от этого шкафа оказался на связке, что нашли в кабинете покойного Либерта. Он позаботился, чтобы нам было легче разбираться в людях… Там есть ещё несколько папок…

Чезаре Памфили, как только прибыл в свои апартаменты, не раздеваясь, сел за стол, быстро набросал короткий текст на небольшой плотной открытке, которую тут же вложил в конверт и опечатал сургучом.

Проворный сын кухарки за пять крейцеров доставил конверт по указанному адресу.

Через час с четвертью Джованни Ландино вскрыл дома конверт и прочёл короткое сообщение, написанное на итальянском размашистым почерком господина Памфили:

«Удачный день. Редкий улов. Подробности при встрече».

Глава ХI. Раввин

Ретроспектива. 1881 год.

Чиновник третьей экспедиции Третьего отделения собственной его величества канцелярии Георгий Саввич Ерёмин последние дни испытывал регулярную мигрень, отчего находился на грани умопомешательства.

Причин тому ни он, ни доктор Петерсон, которому он нанёс визит в прошлую субботу, не находили. Ни одного симптома, позволяющего утверждать о наличии какой-либо серьёзной болезни, доктор у себя в бумагах не отметил. Ничего, кроме пульсирующей боли в висках, начинавшейся с закатом солнца и прекращавшейся к утру. Ни ароматный коньяк внутрь, ни удушливые мази, которые нужно было тщательно втирать в виски́, ни пилюли по четыре штуки на ночь — ничего из перечисленных средств эффекта не возымело. Сам Георгий Саввич связывал свои проблемы со здоровьем исключительно с напряжением, случившимся на работе, куда он ежедневно ходил как на каторгу.

Главный начальник Третьего отделения, генерал-адъютант Александр Романович Дрентельн каждое утро начинал с совещания, на котором неизменно задавал жёсткие вопросы Ерёмину и его напарнику — капитану второго ранга Лузгину.