Венские каникулы

Подлетел официант с корзиной цветов, отдал ее Владимиру, а тот, в свою очередь, протянул цветы певице.

– О-о, – улыбнулась она, – вы очень добры!

Владимир запихнул в корзину пачку денег, отчего у певицы глаза стали вдвое больше. И вдруг Вахтанг легко вспрыгнул на эстраду и сделал повелительный жест оркестру, приказывавший молчать.

И заиграл. И запел по-грузински… Это был плач по родине, это была раненая надежда на встречу с ней, это были любовь и страдание. Гортанный голос легко взбирался в самую высь нот и вдруг обрушивался вниз… и оборвался на глубокой, торжествующей ноте…

Никто в зале не понял языка, но вновь взорвались аплодисменты. Вахтанг поцеловал руку у певицы, спрыгнул с эстрады и пошел к столику с русскими офицерами. Вернул гитару

– Большое спасибо…

– Слушай, ты ведь грузин, а? – спросил капитан.

– Ты понимаешь по-грузински? – спросил Вахтанг.

– Нет. Но у нас в роте был грузин, часто пел… А почему ты… – он недоговорил, но Вахтанг понял смысл вопроса.

– Я из концлагеря, – Вахтанг присел за столик, – совсем недавно. Нас освободили американцы.

– Документы есть? – поинтересовался капитан.

– Н-нет… Мы ушли на свободу и все… Вот думаю пойти в вашу комендатуру…

– Без документа? – усмехнулся капитан. – А может, ты власовец? Или из националистического батальона? Чем докажешь?

– Вот мой документ, – Вахтанг закатал рукава пиджака и рубашки, – близко у локтя был вытатуирован номер, – это недостаточно?

– Недостаточно, – нахмурился капитан, – сейчас в Вене всякие ошиваются… Пленные вообще…

– Что вообще? – Вахтанг весь напрягся.

– Да так… сдавались, чтоб живыми остаться, а теперь…

– Ты-и… – Вахтанг дернулся и кулак сжался сам собой, но в последнюю секунду сдержался. – Извини, дорогой. Спасибо за гитару.

Он встал и направился к своему столику, русские офицеры настороженно смотрели ему вслед, потом владелец гитары сказал:

– В комендатуру бы его…

– Черт с ним. Тут выпивки сколько, только отдыхать начали, а с ним возись до ночи… протоколы, допросы… объяснения пиши… Ладно, братцы, выпьем за победу!

…Вечер. Набережная Дуная. У пристани стояло множество небольших катеров, украшенных гирляндами светящихся лампочек. Рядом полыхала неоновая вывеска ресторана. У подъезда прохаживался Владимир, курил, то и дело поглядывая на двери. Подъезжали и отъезжали машины. Суетился швейцар, открывая двери. Неподалеку от Владимира стояли четверо французских солдат и черноволосый сержант с тонкими усиками. Они о чем-то переговаривались, смеялись и тоже поглядывали на двери ресторана.

И тут вышла певица в серебристом платье, в меховой пелерине, накинутой на плечи. Она шла прямо навстречу Владимиру, улыбалась. Владимир, растерянно смотря на нее, едва слышно вымолвил:

– Фройлен…

Но певица прошла мимо него и, оказывается, смотрела вовсе не на Владимира, а за его спину, на брюнета – сержанта с усиками. Он отделился от своих товарищей, встретил певицу изящным полупоклоном, взял под руку, что-то быстро заговорил, улыбаясь и жестикулируя свободной рукой.

На лице Владимира появилась досада и разочарование. Он отшвырнул окурок и уже хотел войти в ресторан, как вдруг заметил, что остальные четверо французских солдат, подмигивая друг другу, пошли вслед за певицей и сержантом. Владимир секунду раздумывал, затем направился за солдатами. Он шел, словно привязанный, закуривая новую сигарету.

Он видел, как певица и сержант спустились по широкой бетонной лестнице на пристань. Сержант продолжал о чем-то говорить, целовал певице руку повыше локтя и жестом приглашал ее войти на катер, увешанный гирляндами лампочек. Певица послушно ступила на шаткие деревянные мостки, и скоро они скрылись внутри катера. Французские солдаты, следившие за ними, негромко смеялись, затем один что-то сказал друзьям и тоже убежал по мосткам на катер, исчез внутри. И по их жестам, сальным двусмысленным ухмылкам Владимир догадался, что они собрались делать. Один из солдат, заметив его, загородил дорогу, что-то сказал по-французски.

– Но это… нечестно, господа, – с трудом подбирая французские слова, сказал Владимир. – Дама пошла с вашим другом, но зачем второй? Так даже свиньи не делают, господа!

– Что, тоже хочешь? – улыбнулся один из солдат, высокий и носатый. Возьмем его в компанию, а, ребята? Этот немец тоже соскучился по женщине! – и все дружно рассмеялись, кто-то даже приятельски хлопнул Владимира по плечу. Владимир оттолкнул носатого солдата и решительно направился к катеру.

– Э-э, так нельзя! – остановил его носатый. – Очередь! Понимаешь, очередь! Ты – последний! – он опять засмеялся.

И тут Владимир резко ударил его в челюсть. Охнув, солдат упал. Остальные на мгновение растерялись. Владимир побежал к катеру. У самых мостков его догнали, схватили за плечи, били наотмашь по голове. Началась молчаливая драка. Слышен скрежет башмаков по бетону, хриплое дыхание, звуки тяжелых ударов по лицу.

А из катера раздался протяжный женский крик. Владимир пытался проскочить на катер, но всякий раз на его пути вырастал кто-нибудь из солдат и драка закипала с новой силой…