Вера и рыцарь ее сердца

На первом месте была сосиска. Сосиска, которую подавали на обед в школьной столовой, была нежной и очень тоненькой. Она аппетитной короной украшала горку из желтого картофельного пюре. Об этом лакомстве Вера мечтала уже с самого рассвета, еще перед уходом в школу. На большой перемене она бежала в столовую, там стояла в очереди за обедом, ни с кем не говорила и по сторонам не глядела. Когда подходила ее очередь получить тарелку с дымящимся картофельным пюре и отварной сосиской, девочка уже не успевала сглатывать слюну. Сначала Вера быстро съедала недосоленное картофельное пюре, при этом она ни на мгновение не отводила взгляда от сосиски, потом брала сосиску двумя пальчиками, отводя мизинец в сторону, и любовалась сосиской какое-то время на расстоянии, вдыхая аппетитнейший мясной запах. Прокалывать сосиску вилкой девочке казалось кощунством. Разглядев сосиску, как диковинку, привезенную из заморских стран, девочка отправляла ее в рот. При откусывании сосисочной верхушки капли чудесного мясного сока, попадая на язык, вводили девочку во вкусовой трепет. Но кушать сосиску медленно, смакуя каждый кусочек, у Веры получалось недолго. В какой-то миг с ней происходили странные вещи, и сосиска быстро проглатывалась, не утоляя голод девочки. Зато шкурку от сосиски можно было жевать долго-долго, и весь последующий урок ее пряный мясной вкус улучшал настроение Веры.

Уже вечером, когда Вера с мамой читали по переменке книгу об одиноком и голодном Робинзоне Крузо, Вера каждый раз обещала самой себе не быть больше такой легкомысленной, и жевать сосиску, как можно дольше, но каждый раз сосиска проглатывалась Верой в один присест.

На втором месте по значимости ее воспоминаний о жизни в Барнауле было сливочное масло. Даже созерцание комочка сливочного масла в двести граммов, лежавшего на блюдце посредине кухонного стола, являлось для Веры невероятным наслаждением. Этот комочек масла, имеющий желтый цвет, как маленькое солнышко на тарелочке, озарял холодную и большую кухню тети Арочки. На масло можно было только смотреть, потому что этого масла на всех не хватало, и его катастрофически не хватало самой Вере.

Два раза в месяц Вера поднималась в шесть часов утра, очень тепло одевалась и вместе с взрослыми отправлялась в продуктовый магазин, что располагался в конце улицы. Туда, в этот темный предутренний час, один за другим подходили люди и занимали очередь перед закрытой дверью магазина. Те, которые уже записались в очередь и получили номерок, с удовольствием и интересом следили за опоздавшими покупателями масла. Эти сони пробирались сквозь сугробы, наметенные за ночь между домами, и в спешке смешно размахивали руками, стараясь незаметно обогнать ушедших вперед соперников, в надежде получить первыми номерок в очередь.

Надо сказать, что стоять в этой тесной очереди за маслом было интересно. Люди жались друг к другу от холода. Они притопывали ногами в валенках, похлопывая себя разноцветными рукавицами, специально связанными для таких случаев из толстых шерстяных ниток, и незаметно длинная очередь от судорожного похлопывания и притопывания закручивалась в клубок, словно в русском хороводе Березка. Стоять в таком «клубке» было теплее и уютнее, чем просто в ряд.

Сначала все любители сливочного масла молча ждали открытия продовольственного магазина, ежась от трескучего мороза. Потом очередники начинали знакомиться друг с другом и даже находили общих знакомых, тогда и начиналось самое интересное для Веры время. Со всех сторон она могла слышать то радостные, то печальные истории, с плохими концами или с хорошими, как говорится: выбирай – не хочу. Каждые полчаса делалась перекличка. «Номера», которые не откликнулись, из очереди безжалостно вычеркивались. За десять минут до открытия магазина, то есть в 8.20, настроение выстоявших очередь очередников резко менялось, оно из приятно общительного становилось военно-агрессивным. Все готовились к атаке, чтобы в прорыве в магазин отстоять свое право на двести граммов сливочного масла. Масло выдавали в руки только присутствующим в очереди людям. Вера была в их рядах, и, когда завернутый в пергаментную бумагу кусочек масла попадал ей в руки, она сгорала от нестерпимого желания съесть это масло прямо в магазине, без хлеба и ложки. Съесть и опять встать в очередь. Но и эта, скудная на радости, жизнь оборвалась тоже в одну из вьюжных ночей.