Вера и рыцарь ее сердца

Вера и мама укладывались на ночь на пружинной кровати, стоящей в зале. Девочка спала у стенки, упираясь носом в плюшевый темно-зеленый ковер, а мама лежала на другом краю кровати. Вере не разрешалось шевелиться и ворочаться в постели, и она старалась лежать, как мышка-норушка. Когда Веру разбудил яркий электрический свет, бивший ей прямо в глаза, то не он ее ослепил, ее ослепила злобная синева маминых глаз. Спокойный мир, который она так исправно берегла, рухнул в один момент. Вера уже не слышала, что ей говорила мама или что спрашивала. Страх больше не властвовал над ней, он сменился несоразмерным с жизнью горем. Девочку стало колотить такое отчаяние, что ее внутреннее сердце разорвалось, стало истекать слезами и истошным криком вырвалось наружу.

– Ну, что?.. Ну, что тебе еще надо от меня?.. Не мучь меня!.. Пожалуйста, не мучь меня! Я больше не могу так жить!.. Убей меня, прошу, лучше, убей меня сразу! … Я не хочу больше жить!.. У меня просто нет больше сил, жить!

Вера еще не слышала о том, что существует ад, она просто в аду жила, о рае она тоже слышала, но там жили святые, поэтому она просто верила в то, во что ей самой хотелось верить, она верила, что со смертью к человеку приходит покой, который был ей так необходим.

– Не подходи ко мне! – строго предупредила она маму. – Не подходи!.. Я… я укушу тебя! Я буду кусать тебя до крови, как злая собака!

Вере вдруг захотелось даже рычать и скалить зубы. Она готова была напасть на обидчика и погибнуть в схватке с ним. Ожидая нападения, девочка забилась в угол кровати и ощетинилась.

Римма испугалась и стала оглядываться по сторонам, ища помощи. Из других спален стали выходить мамины родственники с сонными и недовольными лицами, но Вера их не узнавала. Девочка смотрела исподлобья на людей, окруживших ее кровать, но видела только свою маму. Держа ее под прицелом своих колких черных глаз, она немного утихла и стала что-то причитать себе под нос, захлебываясь слезами. Ее слезные сопли ручьем текли из ее глаз и носа. Но, как только мама опять протягивала к ней свои руки и делала шаг вперед, истерика начинала биться в девочке страшным зверем, и маме приходилось отступать. Вдруг Веру скрутили судороги. Яркий свет поразил ее глаза, и она ослепла от дикой пляски света в ее голове, а потом всё погасло. Мир поглотила тьма…

Покой. Пустота. Тишина. Потом из темноты протянулись к ней женские руки со стаканом воды. Во рту у Веры уже лежала маленькая таблетка, и спокойный голос тети Арочки просил эту таблетку проглотить. Девочка покорилась этому голосу, и потом наступил глубокий сон. Сквозь дремоту принимала она питье и опять проваливалась в этот целебный сон. Вере показалось, что прошла целая вечность до того, как она открыла глаза, и окружавший ее мир не расплылся перед ней, как акварельный рисунок под потоками влаги.

Мама сидела на стуле, и в ее глазах не было больше зла. В ее глазах девочка увидела какую-то предрассветную растерянность. Конечно, она не доверяла ей себя, и, как только мама шелохнулась, паника вновь овладевала ее сердцем и ее рука непроизвольно вытягивалась вперед, чтобы остановить врага.

– Не подходи!

Были, наверное, уже сумерки, а может быть, просто лампочка на столике не давала много света, когда к кровати, где лежала Вера, подошла тетя Арочка. Вера доверила ей отвести себя в туалет. Потом тетя Арочка, надев белый халат доктора, попросила у Веры разрешения обследовать ее, как врач. Тетя Арочка была женским доктором. Вера, словно под гипнозом непривычного ей ласкового обращения, покорно дала себя обследовать, а потом из соседней комнаты слушался сердитый шепот тети Арочки, которая что-то выговаривала Вериной маме.

На следующий день девочка с мамой ехали ночным поездом домой. Вера еще не могла хорошо говорить, она заикалась. Мама тоже не могла быть хорошей мамой, потому что она отвыкла от этого. Они обе были довольны, что ехали домой, но каждая думала о своем. Дома их ждал радостный папа. Он встретил их со словами:

– Я знал! Я знал, что правда восторжествует! – в этих словах слышалось больше горечи, чем торжества.

Они встретили Новый год под настоящей елкой, горевшей разноцветными огоньками. Под елкой лежало много подарков, которые радовали Веру, но не с такой силой, как сливочное масло, которое она могла целый праздничный вечер лизать с ложки. Девочка бы лизала его и всю ночь, но мама, вспомнив, что воспитание дочери еще не закончилось, остановила это пиршество.

Саша прислал новогоднюю открытку из папиной деревни. Он писал, что желает всем здоровья и что живет в деревне, как в раю. Вера ему по-хорошему позавидовала. Она скучала по старшему брату.