Вера и рыцарь ее сердца

Этот цирк продолжался недолго, виновник замешательства вскинул руки и поклонился публике, потешаясь над собственной шуткой, которая показалась очень смешной, он чуть сам не лопнул от смеха, а его друзья смеялись над ним и на следующий день.

Сила и выносливость плохо сочетались со скверной привычкой Ронни поворчать на досуге, посетовать на жизнь, рассчитывая на дружеское утешение и всеобщее внимание. Молодой человек любил быть в центре внимания и плохо переносил одиночество, хотя вкусная еда всегда снимала любые огорчения дня.

Друзей у Ронни было много. Пусть за спиной они могли говорить о нем, все что угодно, что он зазнайка и упырь, но в поддержке друзей Де Гроте не нуждался, а его друзья нуждались в его силе и умении разрулить любую ситуацию, пусть самую сложную, поэтому он принимал во внимание только то, что говорилось ему в глаза, а в глаза ему говорилось только хорошее.

Трудно сказать, когда у Ронни выработалось жизненное кредо спасать людей при любых ситуациях, в этом он видел свое предназначение в жизни и был счастлив, если в его помощи нуждались, и огорчался, когда ею пренебрегали.

Иногда его мучила совесть, и ему становилось стыдно за некоторые свои нехорошие поступки и подколы для друзей, но от угрызений совести юношу защищал его аналитический склад ума, который доказывал своему хозяину, что его вина произошла в результате воздействия целого ряда объективных причин и случайностей. От такого подхода к своим проступкам молодому человеку легче жилось на свете и редко страдал его аппетит. Если с совестью у Ронни получалось договориться, то нарушать десять божьих заповедей, выученных им в начальной школе назубок, он боялся огорчить бабушку Мария, которая любит Господа и уверенна, что Господь накажет каждого, кто нарушает эти заповеди, рано или поздно, даже после смерти. Последнее утверждение шло в разрез с представлением Ронни о жизни, но уважение к себе требовало.

Надо сказать, что в юности Ронни никогда не сомневался в присутствии Бога во вселенной, но в молодые годы он не нуждался в божьей любви и заботе. потому что был силен, обладал недюжим умом, и сердце у него было доброе, как утверждала его бабушка Мария.

Как хорошо быть уверенным в том, что весь мир покорно лежит у твоих ног.

Настоящее имя Ронни было не Ронни, а Ронан. Это имя он получил от отца при рождении, хотя этим сухим по звучанию именем его никто не называл. Да, и получил он его случайно, потому что и его рождение было счастливой случайностью в семье, которая за восемь лет брака уже перестала ждать чуда. Дети в семье Альфонса Де Гроте и его жены Валентины не рождались, и деревянный аист, свадебный подарок, сделанный умелыми руками деда Ронни, Франца Де Гроте, уже годы пылился за шифоньером.

Первенец в семье Альфонса и Валентины родился в день, когда немцы оставляли Бельгию бельгийцам и всей своей мощью, основательно потрепанной в боях, побежденными возвращались домой, где их заждались родные. В этом отступлении чувствовалась усталость поражения, как от долгого похода в никуда. Горожане Антверпена выходили на улицу, чтобы еще раз насладиться уходом врага из родного города. Это понурое шествие бывших захватчиков сопровождалось сиянием ярко-оранжевого солнца и радостным пением птиц. За четыре года оккупации город отвык от такого радостного и громкого разговора людей на улицах. Скоро, совсем скоро наступит победа!

Сквозь толпы людей шел размашистой походкой высокий стройный человек, не обращая внимания ни на соотечественников, ни на их врагов. Его лицо озарялось доброй улыбкой, и глаза сияли счастьем. Это был Альфонс, у которого в тот день родился сын. Новоиспеченный папаша уже успел выставить деревянного аиста прямо перед парадной дверью. На птице лохмотьями висела густая восьмилетняя пыль, но аист держал в своем деревянном клюве белый сверток. Это означало, что в семье Альфонса Де Гроте родился ребенок. Альфонс спешил в администрацию города, чтобы узаконить рождение сына в книге регистрации гражданского населения портового города Антверпена и этим утвердить свое отцовство. Важность этого события ошеломила мужчину. Долгожданный наследник стал для него центром всего, что происходило на свете. Одна мысль, что он отец, делала его самым счастливым не Земле человеком, да, что там на Земле, во всей вселенной.