Вера (ЛП)

— Мы уедем, — сказал Эрик, поворачиваясь к Чарльзу. — Поедем в Канаду, как и остальные. Или в какую-нибудь другую страну, откуда тебя не экстрадируют. Черт, да мы можем присоединиться к Рейвен в Швейцарии.

— Пуститься в бега? Сбежать из страны с Джин?

— Почему нет? Мы можем сделать это. Выведем твои активы за границу, купим билеты на самолет, и через пару дней нас тут не будет. Нет необходимости возвращаться сюда.

— Ты бросишь офис социальной помощи иммигрантам? — это была часть предложения, которая удивила Чарльза больше всего.

Эрик колебался. Его преданность своей работе была такой сильной и глубокой, одной из руководящих сил в его жизни. Только возможность помочь другим людям, лишившимся дома из-за войны, позволила ему продолжить жить после тех утрат, которые он пережил. Но он распрямил плечи и сказал:

— Если это то, что нужно сделать, чтобы спасти тебя.

Чарльз почувствовал, что его сердце разрывается. Или это было сердце Эрика, его боль, которую он чувствовал, как свою собственную? Они стольким пожертвовали друг для друга. Эта жертва, по крайней мере, не была необходимой.

— Я не буду бежать.

— Что значит, ты не будешь?

— Я не лучше, чем те бесчисленные парни, которых уже послали в бой. Просто богаче. У меня больше возможностей сбежать. Если я воспользуюсь этим преимуществом, это будет… хуже, чем трусость.

— Принципы! — ярость Эрика разгорелась с новой силой. — Честь! Нравственность! Тебе никогда не приходило в голову, Чарльз, что нравственность заключается как раз в том, чтобы заботиться о своей собственной семье? Чтобы отказаться бросить людей, которые любят тебя и нуждаются в тебе?

— Конечно, приходило. Но я не собираюсь уклоняться от призыва, и ты это знаешь. Ты знал это еще до того, как спросил.

Эрик оперся о каминную полку.

— Да, я знал. Но, может, я надеялся, что ты проявишь здравый смысл, хотя бы раз в своей жизни.

Чарльз подумал, что им нужно сосредоточиться на позитивном. На том, что они знают, а не на том, чего они боятся.

— Как я уже сказал, нет гарантии, что я поеду во Вьетнам. После того, как я пройду обучение на медика, или что еще они решат сделать со мной, меня с легкостью могут отправить в… Бостон. Южную Каролину. Даже на Гавайи, если нам повезет.

— Когда ты будешь знать? — огонь окрасил лицо Эрика в теплые золотые оттенки, но нельзя было ошибиться в том, насколько измученным он выглядел. — Как скоро? Что будет сейчас?

— Видимо, я получу распределение во время или сразу после базового обучения, которое начнется через две недели.

— Две недели! — его нервы окончательно сдали, Чарльз взял его за руку.

— Эрик, прости, я понимаю, как это больно для тебя, но, пожалуйста, не мог бы ты перестать кричать?

Эрик моментально оказался рядом с ним, на коленях, сжимая руки Чарльза в своих.

— Прости меня. Ты же знаешь, что я кричу не на тебя, правда? Я кричу на… на весь этот чертов мир.

— Я знаю, — Чарльз сильнее сжал пальцы Эрика своими, наклонился вперед и поцеловал его щеку. — Я знаю.

Эрик положил голову Чарльзу на колени.

— Я никогда не хотел, чтобы ты узнал, что такое война.

— Я знаю это лучше, чем ты думаешь.

Он видел раны десятилетней давности, горящие в сердцах бывших солдат, слышал произнесенные шепотом исповеди о зверствах в Италии или на юге Тихого океана, которые потрясли его до глубины души. И сам Эрик преподал Чарльзу, наверное, самый главный урок о том, каким близким и сильным может быть зло. Даже сейчас подкатанный рукав водолазки показывал первые цифры его татуировки из Освенцима.

— Ты не знаешь, Чарльз. Это не коснулось тебя. Не покрыло тебя шрамами. Я не хочу, чтобы с тобой случилось нечто подобное тому, что случилось со мной.

— Этого может не произойти. Давай не будем оплакивать то, что еще не случилось.

Эрик кивнул, но его глаза оставались темными, привязанными к призракам его кошмарного прошлого. Большими пальцами он поглаживал бедра Чарльза нежными, успокаивающими движениями.

— Тебе очень страшно?

Чарльз задумался, подбирая наиболее честный ответ.

— Нет, но… я думаю, в основном, потому, что это еще не стало для меня реальностью. Реально то, что я должен оставить тебя и Джин.

— Не надо… — Эрик задохнулся и ему пришлось с усилием сглотнуть, прежде чем он продолжил. — Не надо говорить об этом сейчас. Как ты и сказал — это еще не случилось. Сегодня ты здесь. Со мной.