Вера (ЛП)

Чарльз продолжил.

— Я бы хотел сделать Эрика официальным опекуном Джин, но я не уверен, что ему разрешат удочерить ее. Это было достаточно сложно даже для меня, а я гражданин США, бывший священник, и наша семья жила здесь всегда. У Эрика нет моих преимуществ. Ему могут отказать в опеке. Джин могут забрать.

«Если меня убьют». Непроизнесенные слова повисли в воздухе, хотя Чарльз удержался от них ради Рейвен.

— И вот чего я хочу, — сказал Чарльз. — Я собираюсь сделать тебя законным опекуном Джин. У одинокой женщины уже будет меньше проблем с получением опеки, а учитывая то, что ты ее тетя… это будет несложно. Но я передам наследство Джин в траст и сделаю Эрика исполнителем. Это даст ему некоторое законное право влиять на ее жизнь.

— Перестань говорить о наследстве, — прошептала Рейвен. — Просто перестань.

— Мы должны пройти через это, понимаешь? Нужно решить эти вопросы. Я должен знать, что если меня… если что-то случится, то ты будешь готова растить Джин вместе с Эриком. Что ты останешься здесь, а не будешь мотаться по всему миру. И что ты никоим образом не будешь запрещать Эрику быть ее отцом.

— Конечно, я не буду! Кто я, по-твоему?

Чарльз пересек комнату и крепко ее обнял.

— Моя замечательная сестра, — сказал он. — Моя сестра, мой друг и один из лучших людей в моей жизни.

Рейвен обняла его в ответ. Внутри нее Чарльз ощутил смятение, даже более глубокое, чем страх за него. Но ведь он только что взвалил на свою сестру ошеломляющую ответственность. Принять ее было для Рейвен так же пугающе, как для Чарльза — попросить ее об этом.

И было очень, очень тяжело думать о Джин, взрослеющей без него.

«Этого не произойдет, — сказал он себе. — Статистически, более вероятно, что ты вернешься домой без единой царапины».

Но они должны быть готовы.

***

Чарльз отказывался придавать большое значение своему отъезду на базовое обучение.

— Всего шесть недель, — повторял он, как будто это была одна из международных прогулок Рейвен.

Эрик и Рейвен поддерживали его в этом, как могли. Никто не говорил о том, что последует за базовым обучением.

Но шесть недель — это уже было достаточно плохо. Чарльз никогда не оставлял Эрика или Джин так надолго. Даже это расставание ужасно огорчало его. Как он собирается выдержать год без них? И пусть Чарльз не питал иллюзий по поводу опасностей войны, он все же не мог представить рану, которая была бы для него более разрушительной, чем быть оторванным от семьи и дома.

Но альтернатива считалась трусостью, так что — базовое обучение.

Его послали в Техас, на специальный курс обучения для отказников по убеждениям. Молодые люди, которых Чарльз встретил там в первые дни, были в основном квакерами, меннонитами или Свидетелями Иеговы, хотя было и несколько студентов, которые грустно шутили о том, что не поступили в аспирантуру вовремя. Немногие из них были готовы к изнурительному испытанию, которое ожидало их впереди.

Чарльз, к своему удивлению, был готов — по крайней мере, в основном. Время их раннего подъема было на пятнадцать минут позже, чем он вставал для утренней молитвы, когда был священником. Хотя сержант предъявлял жесткие требования к тому, как они заправляли постель, и в каком состоянии была их форма, Чарльз подумал, что он и близко не такой строгий, какими были надзиратели в его семинарии. Хотя, было мало удовольствия в том, что пришлось сбрить волосы или есть еду, похожую на помои, ни одно из этих мучений, на самом деле, не было для него совершенно незнакомым. Иметь расписанный по секундам день, чувствовать за собой постоянное наблюдение и оценивание — все это уже было с ним. Чарльз понимал то, что немногие гражданские когда-либо понимали: требования точной, всеохватывающей дисциплины. Он с радостью жил такой жизнью раньше, сможет выдержать и теперь.

К несчастью, он не был так же хорошо подготовлен к преодолению препятствий с двадцатикилограммовым рюкзаком на спине.

— Шевелите своими гребаными задницами! — орал сержант, пока Чарльз в очередной раз пытался перебросить себя через последнюю стену. Он добежал до нее одним из первых, но теперь это не имело значения, потому что он, похоже, умрет прямо тут. Он снова схватился за пластиковую сетку и попытался взобраться по ней, хотя она крутилась и дергалась под ногами, как скачущий мустанг. Лямки тяжелого рюкзака, казалось, были готовы отрезать его руки от тела в любой момент. — А вы, педики, думали, что зачисление в отказники по убеждениям решит все ваши проблемы? Медицинский рюкзак весит даже больше, чем боевое снаряжение. Вот в чем шутка! Тащите их теперь на своих бесполезных тушах, членососы!

«Странно использовать слово членосос как оскорбление, когда это так приятно, — думал Чарльз, моргая из-за капель пота, жгущих глаза. — Намного более приятно, чем все это».