Вера в большом городе. Диалоги о жизни, в которой есть место Богу

До этого я очень долго не причащалась, не исповедовалась. Ведь я бунтовала, я была очень зла, мне казалось, что правда на моей стороне. И в этот момент произошла такая интересная вещь. Я позвонила отцу Кириллу в Вырицу и сказала, что хочу к нему приехать. Отец Кирилл – очень занятой человек, но именно в этот день и час он оказался свободен. Мы с мужем вдвоем поехали в Вырицу, исповедовались, отец Кирилл взял нас за руки и говорит: «Ребята, все позади, давайте дальше только вместе». И вот прошло несколько дней, и Сергей сделал мне предложение.

А когда вы были в этом состоянии бунта, что вас удерживало от того, чтобы вообще отойти от веры, от Церкви?

Даже в самых страшных ситуациях, когда я падала и уже не могла встать и идти, все мое естество кричало, взывало о помощи к Богу. Когда совершенно не было сил молиться, не хотелось идти в церковь, я старалась говорить с Богом как с отцом. Спрашивала Его: «Ну почему мне настолько плохо? Ты ведь все знаешь про меня. Ну сделай, чтобы все было так, как должно быть. И потерпи меня еще немножко такой, какая я есть. Я с Тобой, я к Тебе стремлюсь…» Выходит, бунт был не против Бога?

Нет. Против системы, против правил. Но я всегда знала, где я хочу быть. Наоборот, меня душила невозможность быть с Богом. Я понимала, что в том состоянии я не могу себе позволить даже глаза поднять на небо.

В Инстаграме вы открыто говорите о своем вероисповедании. Аудитория реагирует разным образом, в том числе и достаточно агрессивно. Зачем это нужно вам лично?

Я считаю, что это мой маленький миссионерский вклад. Долг каждого христианина – свидетельствовать о вере. Я никого не вербую, я никогда ни к чему не призываю. Просто рассказываю о своем личном примере, о своей жизни. И если это в ком-то пробуждает интерес к Церкви, я очень рада.

Африка

Вы – писатель, у которого уже вышла одна книжка… Две. Первая вышла в 2004 году. Называется «Карюзлица». Про отношение детей к бездомным. Сейчас я готовлю книгу сказок, начало серии из семи детских книг.

Вы снимаете социальное документальное кино[17], буквально на днях собираетесь в Африку – делать фильм про очень страшную жизнь альбиносов в африканских странах. И вы говорите, что готовы усыновить еще одного ребенка, темнокожего. Зачем?

Когда я была маленькой, мы пришли с родителями в гости к одной из папиных певиц. Она была оперной певицей, подрабатывала в церкви. У них была многодетная семья, и один из детей был приемным. Когда мать семейства, Елена, приехала с концертом в детский дом, она увидела там темнокожего мальчика и забрала его. Мне было семь лет, и я подумала: «Какая невероятная смелость – в наше время (это были 80-е годы) в Твери взять темнокожего ребенка!» Ведь темнокожий мальчик в нашем обществе – это социальный инвалид.

Размышляя еще об одном усыновлении, я задумалась: да, в нашей стране много больных детей, много инвалидов. Но эти дети живут и имеют какой-то социальный пакет. А есть малыши, которые не доживают и до пяти лет, умирая от опасных заболеваний. У них нет элементарных вещей, они спят на земле. Что уж говорить о шансах получить образование.

Для меня нет никаких географических рамок, нет различий между людьми. И я посчитала, что мой долг – спасти одного человека для лучшей жизни, а второго – просто от смерти.

Еще одна мечта

У вас колоссальная нагрузка – эмоциональная, физическая, социальная. Как вы спасаетесь от выгорания? Что вас питает и что придает силы?

Если честно, когда я смотрю в свой ежедневник и вижу, что сделала за неделю, мне кажется, что это был какой-то другой человек. Когда я смотрю на своих детей, играющих в комнате в полном составе, я думаю: «Не может быть такого, что все эти люди вышли из меня!» Я рада, что сейчас у меня есть этот ресурс. Плоды моей любви – мои дети, моя семья – дают мне колоссальную энергию. Каждый раз, когда я прихожу домой без сил, мне достаточно провести в их кругу совсем немножко времени, чтобы зарядить батарейки до 100 %.

Меня питает конечно же моя вера. К счастью, я не трачу энергию на то, чтобы понять, кто я есть, зачем я живу. Я точно знаю, где бы я хотела умереть.

Об этом можно рассказать? Или это секрет?