Вера в горниле сомнений. Православие и русская литература

бездуховного нигилизма, действующего во имя беспредметной "свободы", отвергающего любые моральные

запреты. Утверждение идеала "свободной любви", на поверку оказавшейся лишь разгулом животных

инстинктов, привело к введению в роман полунепристойных эпизодов, что усугубило развернувшуюся

вокруг романа литературную и общественную полемику. По инициативе Св. Синода против Арцыбашева

было начато дело по обвинению писателя в порнографии и кощунстве. Ему грозила церковная анафема, но

всё в итоге заглохло и не имело никаких последствий. В литературную критику было введено понятие

"арцыбашевщина", означавшее обострённое внимание к "вопросам пола" в соединении с крайним эгоизмом

и аморализмом.

Арцыбашев начал отвергать возможность любого осмысления бытия, утверждал роковую

катастрофичность личной и социальной жизни. Это особенно остро проявилось в крупнейшем его

произведении предреволюционного времени, романе "У последней черты" (1910—1912), который критика

назвала "оптовой повестью о самоубийцах". В романе не только совершаются самоубийства центральных

персонажей, но действует маньяк-человеконенавистник, мечтающий довести до самоубийства всё

человечество. Литературной деятельности писателя последних лет его жизни присущи всё более

усугубляющиеся кризисные тенденции.

Революционные потрясения 1917 года, особенно октябрьский переворот, Арцыбашев воспринял с

крайней неприязнью; живя до 1923 года в России, он никак не участвовал в литературно-общественной

жизни. Покинув Россию, занял жёсткую антисоветскую позицию, не испытывая особых симпатий и к

эмигрантским движениям.

Творчество Арцыбашева отразило глубочайший кризис гуманизма, признававшего

самодостаточную ценность индивидуалистических бездуховных стремлений.

Каждый из перечисленных писателей может быть назван знаковой фигурой в судьбе русского

реализма начала века. Каждый усугубил одну из особенностей этого художественного метода, и оказался в

тупиковой безысходности.

3

Предреволюционная действительность с ее богоборчеством всё больше пугала человека. Пугала и

художника в человеке. В искусстве усиливается то кризисное состояние, которое парадоксально

осуществляет себя в противоречивом соединении несомненных художественных достижений с

несомненною ущербностью, даже извращённостью содержания, с несомненной его бездуховностью.

Неправославное сознание оказывается не в силах разорвать этот порочный круг, пребывая в безнадежности

безверия.

Всему этому наиболее полно соответствует термин декаданс. Но в последнее время разоблачающий

смысл такого понимания был отвергнут. Взамен утвердилось бердяевское красиво-звучное: серебряный век.

При более узком хронологическом восприятии "серебряный век" умещается в период между

революциями 1905 и 1917 годов. Но вернее было бы расширить эти рамки и признать, что многие

"серебряные" особенности можно обнаружить и в культуре последних десяти лет XIX столетия, а также и в

послереволюционные годы, вплоть до той поры, когда партийной волею на всём российском пространстве

были декретированы в искусстве принципы социалистического реализма. Эмигрантская культура еще

дольше питалась идеями, выработанными в эпоху утверждения и расцвета "серебряного" мировосприятия.

Творчество Набокова, например, ионизировано "серебром" несомненно.

"Серебряный век" — это припозднившийся русский Ренессанс в искусстве.

Художники "серебряного века" от эпохи Возрождения, наследниками которой они себя видели (а

через неё и наследниками языческой античности), восприняли прежде всего антропоцентричное

мировосприятие в противовес пусть и не всегда полному и не до конца последовательному теоцентризму

великих классиков "века золотого".

Идеология гуманизма (как уже много раз упоминалось), находящая себе наиболее полное и точное

воплощение в ренессансных ценностях, обрекает человека на трагическое одиночество в обезбоженном

мире и заставляет его искать опоры для самоутверждения в бездуховном вакууме. А поскольку искать ему

негде, кроме как в самом себе, он обречён и на утверждение всех критериев — истины, добра и зла,

красоты и пр. — в собственных потемненных представлениях о мире. С одной стороны, это порождает хаос

идей и торжество зыбкого плюрализма, а с другой — порочность самих идей, поскольку повреждённая

природа человека, поощряемая бесовским соблазном, ничего иного создать не в состоянии. Духовность же

неизбежно должна в этой системе ценностей отвергаться, поскольку Бог начинает сознаваться декадентами

лишь как "гипотеза", в которой человек не имеет нужды (Лаплас), поскольку "Бог умер" (Ницше),

поскольку без Бога помрачённое сознание человека начинает ощущать себя комфортнее и вольнее.

Искусство "серебряного века" есть выражение такого безблагодатного состояния. Компенсацией

бездуховности стала в этом искусстве эстетическая утончённость творчества. Интенсивная душевность