Вера в горниле сомнений. Православие и русская литература

искусства, те, в свою очередь, всё далее рвут и калечат сознание. Изощрённость, по истине, бесовская.

У художника есть обязанность задуматься над этой общей направленностью подобной

художественной деятельности: к добру ли она. Но человеку часто не хватает системного подхода в оценке

разного рода идей и конкретных фактов, он привык выхватывать из общей системы только то, что может

понравиться по тем или иным причинам. Не все видят, что в конечном итоге смысл многих явлений

раскрывается только в общей системе, в которую они включены. Ибо каким бы привлекательным ни

казалось то или иное явление, важно распознать цель, на которую ориентирована включающая его система.

Подводит всё та же дробность сознания. По-русски это называется: за деревьями не видеть леса.

Стремящийся лишь к самовыражению и самоутверждению и внешне как будто свободный

"серебряный" художник был часто внутренне помрачён, его подминала стихия растерянности перед миром,

и он пытался навязать всем свою растерянность. Да и что можно дать иного, если вместо гармонического

единства мира видеть лишь хаос, составные части, обломки? "Серебряный век" начал выражать крайнее

смятение перед непостижимостью мира.

Внедряя дробное сознание в основу общественной жизни, "серебряное" искусство определённым

образом содействовало развитию её форм, основанных на таком сознании.

Так, разрушение слова, предпринятое когда-то футуристами, имело тёмный сакральный смысл,

было одним из проявлений богоборчества, стремлением, пусть, может быть, и несознаваемым, к

разрушению мира, к саморазрушению, то есть одним из вариантов столь распространённого в ту эпоху

"ухода от мира". Мог ли такой "уход" не отразиться не только на судьбах иных художников, но и на самом

качестве народной жизни? И отразился он трагически.

Искусство влияет на жизнь всегда. Какую бы идею ни высказывал автор (пусть даже то, что

никаких идей нет и быть не может, что истины никогда не существовало), идея эта отразится в сознании,

при многократном повторении закрепится в нём, скажется и в поступках человека. То есть искусство

определяет прежде всего умонастроение человека, влияет на склад его ума, миропонимание и мировидение,

а затем уже и на реальную деятельность. Искусство мощно воздействует на формирование типа

мышления, склада ума — одной из важнейших составляющих личностного начала. "Обыкновенно

люди считают мысль чем-то маловажным, потому они очень мало разборчивы при принятии мысли. Но от

правильных мыслей рождается всё доброе, от принятых ложных мыслей рождается всё злое. Мысль

подобна рулю корабельному: от небольшого руля, от этой ничтожной доски, влачащейся за кораблём,

зависит направление и по большей части участь всей огромной машины", — предупреждал святитель

Игнатий (Брянчанинов).

Когда формалист расчленяет единство формы и содержания, направляя внимание человека лишь на

внешнюю сторону явления, приучая его к тому, тогда искусство способствует дроблению сознания.

Сознание становится абсолютно секулярным, ограниченным в своих возможностях, ему по силам

становится ухватить лишь частную идею. Для обладателя такого сознания верхом премудрости становится

релятивизм (границы добра и зла размываются), человек теряется перед многообразием мира, страшится

его. А следствием становится нередко разложение индивидуальности, торжество тёмного начала.

Разумеется, всё совершается не в одночасье. Процесс этот долгий и глубинный, не всегда заметный

на поверхности явлений — и тем он коварнее. И всё в конце концов и начале начал находит свой выход и в

социально-исторической сфере бытия.

Так возникает проблема ответственности художника, от которой хотели бежать многие творцы

"серебряного века". Существование искусства для искусства, литературы для литературы утверждается с

давних пор, и весьма часто. Такое заблуждение есть результат соблазна ложными представлениями об

искусстве как о замкнутой в себе самодовлеющей ценности. Подобному соблазну подвержено всякое

разорванное сознание, не вмещающее в себя мысль, что всё в мире Божием связано со всем и не может

существовать замкнуто. Не может быть оторванным от реальности и художественное творчество, сколько

бы ни провозглашали то иные проповедники. Художник выходит в социум непременно через заражение

внимающих ему своими мыслями и переживаниями. Грех не задуматься, чем заражается общество и как

это скажется в жизни.

Провозглашающий нежелательность служения Богу — служит врагу Божию, сатане. Тот, кто

убеждён, что не служит никому, а лишь некоей "чистой поэзии", обманывает себя и других. Воздействие на

души человеческие всегда объективно есть проповедь добра или зла. Не понимающие этого полагают,

будто между добром и злом есть некая щель, куда можно проскользнуть и устроиться там с комфортом,

освободившись от всякой ответственности за что бы то ни было. Но иные-то ясно сознают, кому таким