Вера в горниле сомнений. Православие и русская литература

образом служат.

Истинно религиозное искусство возможно лишь при соединении молитвенно-аскетического

подвига с творчеством, одухотворяемым Божественною благодатью. Это достигается ценой

совершенного смирения. Без смирения это недоступно для любого художника, даже с самыми благими

намерениями.

Итак, есть искусство, связанное со смиренным служением Истине, основанное на соборном

сознании, имеющее целью воспитывать и развивать такое сознание и прямо провозглашающее это своей

целью. И есть искусство, зависимое от сознания разорванного, отрицающее единую Истину, основанное

лишь на стремлении к самоутверждению художника, бессознательно (или сознательно) служащее недобру.

Во времена относительно благополучные последствия такого служения могут оказаться малозаметными,

хотя со временем скажутся непременно. Но во времена трагически кризисные это несёт с собою

непоправимые духовные беды. Таково искусство "серебряного века".

Искусство "серебряного века", вся идеология его вообще, погружены в душевно-телесную стихию,

какими бы ни прикрывалось то словесными заклинаниями. Однако отображение углублённого душевного

состояния человека было "серебряным" художникам малодоступно, и поэтому они пытались либо

эпигонски воспроизводить отдельные приёмы великих мастеров (нередко гиперболизируя эти приёмы),

либо подменяли всё формалистическими вывертами, либо опускались до откровенного телесно-

эротического уровня, не всегда и романтизируя его, как делалось в прежние времена. И уже интенсивность

эротических порочных переживаний становилась мерилом истины.

По их мнению выходило: если безразлично, кого славить, Бога или дьявола, — почему мощная

стихия пола не может быть возведена в ранг высшей истины? Не только художники, но и претендующий на

философское осмысление бытия В.В. Розанов потрудился для утверждения этой греховной идеи усердно.

Впрочем, и в такой идее ничего нового не было.

Жёсткие хронологические рамки любого периода в развитии культуры, скажем в который раз,

установить невозможно. Но чтобы иметь какую-то точку отсчёта, начало декаданса связывают чаще всего

(хотя и не исключительно) с известной лекцией "О причинах упадка и о новых течениях современной

русской литературы", прочитанной Мережковским в 1892 году и изданной годом спустя. Не станем

отступать от традиции.

Истоки отечественного декаданса исследователи ищут, имея на то основание, в европейской

литературе (Бодлер, Верлен, Рембо, Маринетти...), также и на собственных российских литературных

просторах, ("чистое искусство", Фофанов, Случевский, Минский...).

Отцом русского символизма, в котором и берёт своё начало декаданс, нередко называют Владимира

Соловьёва.

Доля истины во всём этом есть. И нам не частности нужны, вокруг которых спорить можно

нескончаемо, а духовный смысл явления. Поэтому обратимся прежде к творчеству идеологов новых

тенденций в литературе.

4

Владимир Сергеевич Соловьёв (1853—1900) не дожил менее полугода до начала XX столетия, но

всем существом своим он принадлежит именно этому веку. Он много в нём предвосхитил, на многое

мощно повлиял.

"Соловьёв подготовил блестящий русский Ренессанс конца XIX и начала XX века, — утверждал

К.Мочульский, оставивший одно из наиболее полных и ёмко-содержательных исследований творческого

пути Соловьёва, — он был предтечей возрождения религиозного сознания и философской мысли,

вдохновил своими идеями целое поколение богословов, мыслителей, общественных деятелей, писателей и

поэтов. Самые замечательные наши богословы, Бухарев, о. Павел Флоренский, о. С.Булгаков, духовно с

ним связаны. Философия братьев Сергея и Евгения Трубецких, Лосского, Франка, Эрна, отчасти

Л.Лопатина и Н.Бердяева восходит к его учению о цельном знании и о Богочеловечестве. Его мистические

стихи и эстетические теории определили пути русского символизма, "теургию" Вячеслава Иванова,

поэтику Андрея Белого, поэзию Александра Блока".

В историю русской мысли Соловьёв вошёл как один из крупнейших религиозных философов. Он

ещё и поэт, и тем прежде привлекает наше внимание. Но как отделить мыслителя от поэта?

О. Василий Зеньковский выделяет несколько важнейших тем в системе философии Соловьёва,

которая составляет "самый полнозвучный аккорд" (о. Сергий Булгаков) именно единством своим

внутренним. Среди этих тем — искание социальной правды; стремление дать новую форму вечному

содержанию христианства; искание всеединства, синтеза религии, философии и науки; философское

осмысление истории человечества; идея Богочеловечества как основной источник философского

вдохновения; идея Софии, через которую осмысляется бытие мироздания.

Однако философская система Соловьёва имела и свои издержки: его отступления во имя "синтеза",

всеединства — от Православия, от христианского мироосмысления. Так проявилась та двойственность