Вера в горниле сомнений. Православие и русская литература

А такой опыт не может быть не замутнён. Поэтому красота может служить тёмному началу.

3. Кроме того, если художник не обладает верою, либо колеблется в ней, он всегда готов

уклониться от прямого пути. Одно из таких уклонений, каким подвержено бывает искусство, есть

нездоровое тяготение к мистической тайне.

Ближе всего к подлинному духовному искусству в сфере искусства секулярного находится та его

часть, которая следует назначению пророческого служения Истине, или, по слову Гоголя, является

"незримой ступенью к христианству". Пророчество, как мы знаем, необходимо при утрате Истины; в

ступенях к христианству для преображённого Богочеловечества нужды нет.

При исполнении пророческого служения воля художника должна следовать воле Божией

("исполнись волею Моей"; "веленью Божию, о Муза, будь послушна"), то есть соответствовать понятию

синергии, соработничества твари с Творцом. И так искусство может помочь в стремлении человека к Богу.

Но сама Истина в полноте мирскому искусству вряд ли доступна.

Это подсознательно ощущают, вероятно, многие деятели искусства, и саму цель своего

эстетического творчества видят лишь в поисках, но не обретении Истины. Поиски же нередко сбиваются в

сторону, теряясь либо во всё тех же мистических соблазнах, либо в безбожном осмыслении социального

бытия, либо в дебрях экзистенциальных психологических загадок. И возникает иллюзия, что конечная

истина всё же обретена. Так, революционным демократам казалось, что им открываются загадки бытия в

социальной борьбе за переустройство мира. Искусство является мощным средством познания мира, но не

всякое познание овладевает истиной. Errare humanum est. Человеку свойственно ошибаться.

4. Владение истиной (пусть даже иллюзорной) нередко подталкивает художника на путь

учительства, властвования над душами и умами. В этом многие видят смысл и предназначение искусства:

им начинают пользоваться как средством дидактического воздействия на человека, на общество, что

наиболее откровенно проявилось в классицизме, соцреализме, хотя и иные направления дидактизмом, в

явной или скрытой форме, не пренебрегают. С этой особенностью искусства часто сопряжён дух

любоначалия, разъедающего душу художника, — и его, как мы знаем, не смогли избежать величайшие

творцы русской литературы.

5. Иллюзия обладания истиной, в её социально-политическом обличии, заставляла художников

революционно-демократической направленности видеть назначение искусства в социальном служении.

Идея социального служения в русской литературе была нередко прямо сопряжена с задачей критического

обличения общественных пороков.

6. В противовес высмеиванию и обличению всего дурного многие теоретики и практики искусства

предъявляли к нему требование поиска и утверждения идеала. При этом для одних художников было

достаточно лишь стремления к идеалу, который они могли мыслить и как недостижимый; для других идеал

должен быть воплощён его в зримых формах как образец для подражания, чтобы воздействовать на бытие

человека, общества. Это сопрягалось с пониманием искусства как средства наставления и учительства.

Всё перечисленное отражает различные внешние, имеющие выход на социум, цели искусства.

7. Но искусство направлено и на внутреннее бытие индивида, оно экзистенциально — и, быть

может, в большей степени, нежели социально по своему предназначению. Часто оно имеет дело с

клокочущими в душе художника страстями, помогает избыть эти страсти, высвобождая их в процессе

творчества. Так, Гёте, принудив Вертера к самоубийству от невыносимой любовной страсти, освободился

тем от собственного наваждения.

8. Искусство может быть направлено и к утишению страстей. "Искусство есть примирение с

жизнью", — пишет Гоголь

Жуковскому, видя в нём своего единомышленника.

9. Художник, хотя и служитель муз, всегда немного эгоцентрик (а бывает — и много). Иные

художники вовсе отвергают саму идею служения: искусство видится им как средство самовыражения,

самоутверждения. И средство самопознания, ибо рождаемый воображением образ проявляет (образно же)

вовне скрытые душевные движения. Лирическую предназначенность искусства нельзя исключать. У

художника его творчество есть бессознательная потребность. Искусство несет в себе исповедальную для

художника предназначенность, предоставляя ему возможность достаточно полно (нецерковно — да, но

церковная исповедь относится к иной сфере жизни) высказать скопившееся в душе. Dixi et animam meam

levavi. Сказал, и тем облегчил душу (лат.). Что сказал и как сказал — это потом, а вначале — необоримая

потребность эстетического самовыражения.

Вот эта бессознательность творческого импульса позволяет иным художникам вообще отвергать

какое-либо рациональное начало в искусстве. "Нет никаких идей, — говорят они, — есть лишь чистые