Вера в свободу. Практики психиатрии и принципы либертарианства

она сломалась. Ее нашли плачущей близ церкви неподалеку от дома семьи …[поместили в местный сумасшедший дом и провели электросудорожную терапию]. Он [Адриан Лаинг] помчался к отцу и попросил его, «в гневе и отчаянии», сделать что-нибудь по этому поводу. Лаинг заверил его, что посетит Фиону и «сделает все от него зависящее, чтобы ей не делали электрошок». Однако когда дошло до дела, сообщает Адриан Лаинг, все, что отец мог, это сказать: «Что ж, местечко Раскин (семейный дом) или Гартнавел (сумасшедший дом, в котором Лаинг обучался психиатрии) — какая разница?»309.

Что касается самостигматизирующего ярлыка «антипсихиатрия», стоит заметить, что Лавуазье не называл себя «антифлогистонианцем». Он просто настаивал на том, что флогистон — название воображаемого вещества. Я — не «антипсихиатр». Я просто настаиваю на том, что психическое заболевание — название воображаемой болезни, и отвергаю психиатрическое принуждение и отнятие ответственности310.

От плохого к худшему: права людей с психическими неспособностями

Как продемонстрировали дальнейшие события, моя критика политики Американского союза гражданских свобод в отношении психиатрического рабства оказалась чересчур мягкой. В 1976 г. Союз издал формальное «Руководство по недобровольной госпитализации» — документ, который мог бы быть составлен советом директоров Американской психиатрической ассоциации. В руководстве заявлялось:

Индивида не следует лишать свободы до слушаний в суде, за исключением неотложных ситуаций… во время таких неотложных госпитализаций не должны предприниматься действия, способные оказать на человека непреходящее воздействие, и применение препаратов должно ограничиваться исключительно тем, что врач счел медицински необходимым… человек должен иметь возможность отказаться от любого лечения психического заболевания, за исключением такого лечения, которое может потребоваться, чтобы человек не был опасен для окружающих311.

Иными словами, психиатра следует наделить неограниченной властью над его пациентами. Все, что требуется, — он должен объявить состояние пациента «неотложным», а свои изуверства — «медицински необходимыми». Отметим отсутствие в этих рекомендациях упоминания дееспособности обвиняемого или доверия к заявителям, требующим его психиатрического заключения.

В 1996 г. Союз выпустил еще одну рекомендацию в отношении недобровольных психиатрических вмешательств, озаглавленную «Права людей с психическими недостатками»312. В этом документе, составленном Робертом М. Леви и Леонардом С. Рубенстайном, ACLU предлагает горячее одобрение любой форме бесчеловечности, практикуемой ныне психиатрическими рабовладельцами.

Леви и Рубенстайн украшают свой текст следующим эпиграфом из Лайонела Триллинга: «Некоторый парадокс нашей природы побуждает нас, как только мы сделали собрата-человека предметом нашего просвещенного интереса, сделать его сперва объектом нашей жалости, затем — нашей мудрости и, наконец, нашего принуждения»313. Звучит как если бы ACLU был против превращения «объектов нашего просвещенного интереса» в объекты нашего принуждения. Однако именно такую политику он и поддерживает. Очевидно, Американский союз гражданских свобод не допускает возможности, что мудрые слова бывшего раба Фредерика Дугласа могут быть применимы к психиатрическому рабу. Дуглас говорил: