Вересковый мёд

Сел слишком близко, но Эрика отодвигаться не стала.

— Ни о чём, — пожала она плечами. — Просто устала. Сколько нам ехать до твоего дома?

— До Ардена? — спросил Тьен. — Недолго. Завернём в Килларни, потеряем, конечно, немного времени, но это ничего. Проведём обряд и сразу махнём на север. Как проедем Перешеек, так считай мы уже недалеко от дома. Дальше там уже повсюду наши земли, можно будет не прятаться и не гнать коней.

— А может не будем заезжать в Килларни? Разве на севере нет Заклинателя, который разорвёт помолвку? — спросила Эрика.

Если бы у неё было больше времени, чтобы узнать Тьена, если бы можно было отодвинуть этот обряд, может, ей было бы не так страшно? Может она и сама захотела бы этого?

Но Тьен внезапно накрыл её руку своей горячей ладонью и произнёс, чуть понизив голос.

— Можно, конечно, но я не хочу ждать.

Эрика хотела тут же выдернуть руку, но удержалась. А может не нужно его отталкивать? Может наоборот, стоит прислушаться к своим ощущениям? Она выпила напиток, пусть не весь, но должна же она почувствовать хоть что-то…

И Тьен будто услышал эти сомнения, провёл рукой по её волосам, пропустив их сквозь пальцы и прошептал, наклонившись к самому уху:

— Ты очень красивая, Эрика. Аж дух захватывает.

— Ты же хотел меня убить? — спросила она, вся внутренне замирая.

Рядом с ней, в сумраке, Тьен казался большим, как гора, и этот порыв и его горячий шёпот её испугал.

— Это было до того, как я тебя увидел. А теперь я хочу совсем другого. Иди ко мне…

Он внезапно притянул её к себе одним сильным движением, удерживая за поясницу, запустил руку в волосы и поцеловал. Грубо, жадно, сминая её губы и вдавливая затылком в шершавую стену амбара.

От Тьена пахло элем, потом и дымом, и в его поцелуе не было нежности. Он не спрашивал разрешения и не дарил ласку, он просто брал то, что хотел и как хотел. И всё что почувствовала Эрика, это как он стискивает её в объятиях почти до боли, как пуговицы его куртки впиваются в плечо, а небритые щёки царапают кожу на лице… Тьен вминал её в своё тело, прижимая слишком сильно и слишком откровенно, не скрывая своих желаний.

Ей казалось, она сейчас задохнётся, потому что язык у него был большой, мокрый и такой жадный, что она изо всех сил вжалась в доски позади себя, пытаясь как-то отодвинуться и получить хоть глоток воздуха.

И Тьен чуть отпустил её, лихорадочно целуя шею, сдавливая грудь рукой, и шептал, стягивая с плеча рубашку:

— Ты такая сладкая… такая сладкая…

И от его грубых ласк на Эрику нахлынула такая паника, что она вся покрылась гусиной кожей. Изо всех сил упёрлась руками ему руками в плечи и хрипло прошептала:

— Нет! Нет! Стой! Пусти меня! Пусти!

Он отстранился, но не выпустил её из рук, и спросил с каким-то удивлённым раздражением:

— Ну что ты? Разве тебе больно? Не будь такой недотрогой, это всего лишь поцелуй.

— Не надо, не сейчас, — пробормотала она уворачиваясь.

— Почему? Завтра мы станем мужем и женой. Немного ласки сегодня, думаю, не помешает нам обоим. Иди сюда, — он подхватил её и усадил к себе на колени, — не бойся, эта ночь не будет брачной. Я чту клятвы, и женой ты мне станешь только завтра. Я просто хотел приласкать тебя, чтобы ты немного привыкла, чтобы твой Дар начал просыпаться… А когда мы попадем на север, — он зарылся лицом в её волосы и горячо прошептал на ухо, — у нас будет много жарких ночей. Я разбужу в тебе настоящий огонь.

Эрика чувствовала его хриплое дыхание и возбуждение, и его большие руки держали её так крепко, что в этот момент она от испуга едва не расплакалась.

— Отпусти меня, пожалуйста, — пробормотала она, вцепившись в рукав его куртки. — Мне… мне нужно время… чтобы привыкнуть…

И видимо что-то было в её голосе такое, что Тьен руки разжал, она соскользнула с его колен и отступила в сторону.

— Ладно, ладно, не буду. Время, так время, — он встал, подтянул ремень, выдохнул как-то разочарованно и пошёл к костру.

А Эрика ушла в комнату и хотела запереть дверь на засов, но, увы, в двери не оказалось никакого замка, и тогда она просто приставила к ней стул. Он, конечно, не помеха такому человеку, как Тьен, но она хотя бы услышит, если он войдёт.

Эрика легла на кровать не раздеваясь, чувствуя, как её потряхивает от пережитого страха, и от нового страха, который закрался в душу — как она сможет полюбить Тьена если ничто в её душе не откликается на его прикосновения и поцелуи? Хуже того, они её просто пугают и кажутся неприятными. Но самое худшее, что сейчас ей вспомнился совсем другой поцелуй, со вкусом верескового мёда и кровью на руках. Поцелуй, от которого всё внутри горело, скручиваясь в огненную спираль. И не знай она этого ощущения, может и не так страшно ей было бы сейчас. Но она знала, что может быть по-другому…

Она так отчётливо помнила тот поцелуй, что в это мгновенье возненавидела Викфорда за это ещё сильнее. Ударила бы его, убила бы, лишь бы изгнать из мыслей те ощущения, лишь бы забыть их.