Вересковый мёд

— Герцог будет очень зол, ежели мы вернёмся без девчонки, считай он Рябому проиграет. И того замка с землёй не получит на которые всё облизывался. Как бы за такое нс не сослали туда, откуда не возвращаются. Да я вот ещё подумал, а что скажет Рябой, когда узнает, что мы девчонку считай сами в лапы северному найту отдали? Или ежели она уже успеет с этим найтом… А договором-то и подтереться можно будет, ежели она откажется от своих слов. Как бы на плаху нас за такое не отправили, да башки не оттяпали… Так что я тут подумал… нам ведь главное, чтобы мы девчонку привезли, а уж там невинна она или нет, дело десятое. Грохнем этого Тьена и никому не скажем, что у них тут было, свадьба-не свадьба. А про девчонку скажем — такая и была. Мало ли с кем она могла тут и до нас путаться… С барристером я договорюсь, наши тоже не дураки лишнее болтать…

— Заткнись Корин! — рявкнул Викфорд, обрывая его на полуслове, и впиваясь пальцами ларьету в плечо. — Заткнись, слышишь! Где этот недоносок?

Викфорд в три шага пересёк небольшую поляну на которой сидели псы, разложив нехитрый обед, и схватив Бирна за полы куртки, ударил его кулаком по лицу со всей силой злости вскипевшей в нём так внезапно. И ещё раз, и ещё… И он убил бы его, наверное, если бы их не растащили.

Мысль о том, что быть может где-то в этих треклятых лесах, в этот самый момент, какая-нибудь ведьма проводит обряд и Эрика пьёт из кубка вересковый мёд, снимает то кольцо, что он ей надел и целует другого… Этого Тьена, который назвал его королевским прихвостнем, а потом они…

Эта мысль обожгла его калёным железом.

Если бы ярость можно было превратить в огонь, наверное, он бы сжёг весь этот лес дотла, до самых северных болот. Иглы наполнили его вены, растворились в них расплавленным металлом и вонзились в самое сердце. Невидимые ветви прорастали сквозь кожу, стремясь куда-то, словно желая остановить то, что он только что представил.

И словно насмехаясь над ним, перед глазами вдруг возникло совершенно отчетливое видение:

… узловатые дубы простирают над ними свои ветви, и остроконечные замшелые камни смотрят в небо, словно растопыренные пальцы рук, смыкаясь и образуя небольшой круг. Посредине горит костёр, в центре стоит сгорбленный старик опираясь на посох, а над костром чаша… И перед стариком Эрика и Тьен держатся за руки…

Может быть в другое время он бы удивился и обрадовался тому, что в нём, кажется, стали проявляться какие-то проблески Дара, и что теперь он, мог бы перестанет слыть выродком в своей семье и…

… и не было в этом никакой радости.

Викфорд отшвырнул это видение в сторону, как ненужную тряпку. Выместил на Бирне всю свою злость, ударив его ещё несколько раз. И видя всю силу этой злости, даже его люди отступили, решив, что, наверное, Бирн — заслуженная жертва за их неудачу. В этот момент никто не посмел попрекнуть командора тем, что во всём этом есть и его вина, причём этой вины даже больше, чем вины самого Бирна. А Викфорд внезапно осознал то, о чём говорил ему Корин: в какую ситуацию он попадет вместе со своими людьми, если Эрика выйдет замуж за северного найта, и тот ускачет с ней в свои болота, чтобы и дальше воевать с королём имея на это все законные права. А виноват в этом будет Викфорд. И что король и в самом деле «оттяпает им башки», а ему, пожалуй, достанется самая показательная казнь — четвертование за измену. Ну или, как минимум, герцог Сенегард сошлёт его в пустыню, на самый юг, на веки вечные, хотя по сравнению с плахой это будет не так уж и плохо.

Глядя на хмурые и злые лица своих людей Викфорд представил это отчётливо, и вытерев тыльной стороной ладони потный лоб, бросил коротко:

— Гадёныша Нье'Ригана взять живым. Тому, кто его возьмёт, лично заплачу тысячу золотом.

Он сам его убьёт и ему плевать. Даже если он не сможет избавиться потом от этого колдовства, плевать, что сказала ведьма про то, что ему нельзя убивать…

Он убьёт этого северного найта. За эти слова о королевском прихвостне, за его заносчивость и наглость, и за то, что он прикасался к Эрике. Особенно за это.

— Это ты хорошо придумал, — шепнул Корин и хлопнул Викфорда по плечу, — ежели мы привезём его Рябому живым, нам может ещё и приплатят.

Глава 15. Побег (3-я часть)