Вересковый мёд

Эрика не знала. Вернее, конечно, она слышала про Дикий Гон, но смотреть на то, как Рогатый Бог приглашает в этот мир свою спутницу на зимнюю охоту, ей уж точно не приходилось. Говорили, что лишь самые сильные Заклинатели и фрэйи набирались смелости, приходить сюда в эту ночь. Потому что только в эту ночь и только здесь можно было увидеть разные нити одной и той же судьбы, увидеть знаки будущего и все дороги сразу. И можно решить, какую из них выбрать и увидеть, какие у этого будут последствия. И если Рогатый Бог и Осенняя Госпожа будут милостивы, то они могут даже подсказать правильный путь. Но знать своё будущее — тяжёлая ноша. Не каждый готов к такому и не каждому это по силам, так что чаще всего сюда приходили старцы, чей век уже почти окончен.

А Эрика ведь не самая сильная фрэйя! Она может быть даже вообще не фрэйя! И эта ночь может стать для неё последней…

Она слышала о том, как некоторые фрэйи сходили с ума после того, что им пришлось увидеть. Обычно такие истории рассказывала кухарка, приправляя их какими-нибудь жуткими подробностями. Она вообще любила страшные сказки, а Эрика любила их слушать.

— Он несёт на голове алмазные оленьи рога и они сияют, как тысяча звёзд, а вокруг него чудовища — синие волшебные псы, с зубами острыми, как бритва и хищные птицы с перьями из красной меди. Они дышат смрадом и ядовитое дыхание этих тварей губит животных и отравляет землю, — произносила кухарка нараспев, ощипывая гуся, — а их кровь, пролившись на землю, отмечает ее навсегда, там не растёт ничто живое. И ежели ты не помечен Богами, то и не смей смотреть в глаза Небесному Охотнику, он заберёт тебя в свою свиту или же обратит в камень.

Мама о таком ей не рассказывала. И её наставник тоже. Ведь для того, чтобы видеть Рогатого Бога Эрика была слишком молода и такие знания в тот момент ей были ни к чему. Кто же знал, что всё получится вот так?

Кун ушёл, а она присела на лежанку, совершенно не представляя, что делать дальше. Ночевать здесь? Как вообще такая идея пришла в голову тавиррцу?!

Она думала, что они останутся ночевать с отрядом у подножья, но теперь, когда выяснилось, что в пещере они остаются втроём, то Эрика оказалась просто обескуражена. Она не представляла, что нужно делать. Дикий Гон может быть беспощаден к тому, кого встретит на своём пути! И ей стало страшно. А ещё…

А ещё в этой пещере есть и другая опасность. Викфорд, который зол на неё. Не просто зол, он в ярости, она чувствовала это, даже не глядя на тавиррца. И то, что они остаются здесь с ним наедине, если не считать Уилмора… но толку думать, что Уилмор хоть что-то сможет против Викфорда!

Но, что ещё хуже, ночь Дикого Гона Викфорду точно не пережить. Рогатый Бог заберёт его свою свиту и… что тогда будет с ней? Его псы её же просто разорвут!

Викфорд подошёл к ней, доставая на ходу кинжал, и бросил коротко:

— Руки протяни.

А в глаза не смотрел, просто разрезал верёвку и отшвырнул в сторону со словами:

— Ещё раз попробуешь сбежать — я всё равно тебя найду. Выпорю своим ремнём так, что ты три дня сидеть не сможешь. И не подумай, что я шучу.

— Выпорешь? — спросила Эрика с сарказмом. — Будущую королеву? А не боишься потом лишиться головы?

— А станешь ли ты королевой, если я этого не сделаю? — ответил Викфорд, взял большую охапку хвороста и бросил в очаг.

Он повернулся и приказал Уилмору тоном, не терпящим возражений:

— Как там тебя? Уилмор? Чего сидишь пнём? Еду достань, разверни плащи, поухаживай за своей госпожой.

В пещере было холодно, гораздо холоднее, чем снаружи. Из тёмных недр горы, тянуло сквозняком, и он пробирал до костей. Здесь, у северных озёр осень начиналась гораздо раньше, чем в Кинвайле и Гранарде.

— Зачем ты притащил нас сюда? Ты что, совсем не боишься того, что здесь будет? — спросила Эрика потирая запястья в тех местах, где была веревка и, глядя на то, как Викфорд умело разводит костёр, добавила: — Ты же… погибнешь!

Огонь занялся быстро, хворост был сухим, вспыхнул почти без дыма, и сквозь разгорающееся пламя Эрика увидела тёмные глаза тавиррца. Они обожгли похлеще этого пламени, и кажется, с момента поединка с Тьеном он впервые смотрел на неё так долго, не отрываясь.

— Что я слышу? Дрожь в голосе? Неужто вы боитесь за меня найрэ Нье Лири? — он усмехнулся. — Вы же хотели меня убить? Причём дважды! А теперь уже не хотите, чтобы я погиб?

Вот же пёс!

Она отвела взгляд и пожала плечами.