Вересковый мёд

Жар усиливался, и казалось, сквозь кожу прорастают невидимые ветви и тянутся ему навстречу. И что-то отзывается в нём, потому что Викфорд сжал её плечи чуть сильнее, и в его глазах снова разливалась бездна, чернее этой ночи и тёмной пасти пещеры за её спиной, а в глубине пряталось пламя…

Он резко отпустил Эрику, поднялся рывком и пошёл за хворостом к выходу из пещеры, и уже оттуда ответил как-то равнодушно:

— Я дал слово, что привезу тебя в Кальвиль живой, невредимой и увешанной балеритским янтарём. С последним, конечно, не вышло, но остальное я собираюсь выполнить. Ведь слово Адемара дороже золота. Так что — не вздумай бежать, надеюсь, ты помнишь про ремень и мешок овса.

— Да сгинь ты в болото! — буркнула Эрика, легла и отвернулась, кутаясь в плащ.

Она не могла объяснить, почему ей так трудно не возражать ему, почему так трудно быть покорной и почему при этом так приятно лежать под его плащом, пропитанным дымом и его запахом. Она вздохнула и увидела, как изо рта вырвалось облачко пара, и даже разгоревшийся снова костёр уже не давал того тепла, как раньше, а вокруг стало как будто светлее.

Эрика приподнялась на локте, глядя в сторону тёмного зева пещеры, увидела под сводами голубой свет и в воздухе заискрили редкие снежинки. А потом раздался жуткий утробный вой…

Глава 18. Дикий Гон (4-я часть)

Эрика села рывком, попыталась вскочить, но прежде чем поняла, что вообще происходит, Викфорд отшвырнув дрова, в три прыжка оказался рядом с ней и повалил на землю, накрывая собой. Их окатило ледяным воздухом от взмахов чьих-то огромных крыльев, и ветер, поднятый ими, почти задул костёр.

Но темнота уже отступила. Пещера постепенно наполнялась голубоватым призрачным светом, так словно где-то в её недрах всходило ледяное солнце. А вслед за светом разливался гул, и казалось, что это катятся камни или бегут огромные стада, но Эрика не видела, что это — рука Викфорда обхватила её голову. Он прижимал лицо Эрики к своему плечу защищая от этой неведомой угрозы.

— Пусти! — прошептала она, пытаясь врываться и упираясь ему в плечо.

— Тихо! Лежи! Не шевелись! — прошептал он почти в самое ухо.

Но Эрика всё-таки выбралась, и поднялась на локте, оглядываясь. Стало почти светло, и она увидела, что на самом деле пещера огромна. Вокруг разлилось мерцающее голубое сияние, прошитое алмазными искрами снежинок. Исчез и свод пещеры, и стены, и тёмное жерло, уходящее вглубь горы, а вокруг раскинулось бескрайнее холодное море света. И не понять было, что это: то ли колышутся седые травы, то ли это волны накатывают на берег. А над ними небо — сине-сизое, словно цвета терновых ягод подёрнутых редкой изморозью. И луна. Огромная серебряная луна.

Они вскочили, и Викфорд достал меч, глядя в сторону приближающего гула, но против того, кто двигался им навстречу из серебристой дали, человеческие мечи были бессильны.

Эрика видела его изображение в книгах, но разве могла кисть художника передать хотя бы сотую долю величия Бога Арауна? На его голове огромная хрустальная корона в виде оленьих рогов. И кажется, что она состоит из тысячи тысяч мельчайших граней, на которых сверкают лучи света, и хочется зажмуриться, потому что глазам больно от её сияния. Он восседал на гигантском белом коне, в гриве которого играла снежная метель и серебристая пыль сыпалась под ноги, замерзая хрустальным узором под копытами.

А рядом с ним Леди Охоты. Осенняя Госпожа. Летняя Дева… У неё много имён, у его спутницы. Но сегодня на ней не платье цвета зари и не венок из цветов. На ней соболиная накидка, такая, что закрывает даже круп лошади и корона поменьше, чем у её спутника — изящная серебряная луна. Её пальцы, тонкие, почти прозрачные, и по ним вьётся алмазной нитью сложный искристый китавр. Они сжимают белый лук и стрелу с сапфировым наконечником, и взгляд синих глаз Госпожи смотрит только вперёд.

Глашатай трубит в большой рог, и пещера содрогается от этого звука.

Над ними летят птицы, чьи тела сотканы из густого тумана, а перья чистое серебро и красная медь. А впереди кавалькады бегут гончие псы. Огромные белые псы, с хрустальными клыками и глазами полными льда…

Эрике казалось, что тысячи мельчайших кристаллов льда оторвались от кавалькады Рогатого Бога и вонзились в её тело, прошили его насквозь, унося с собой частички тепла, вымораживая кровь и превращая её в ледяную статую. И казалось — пошевелись и ты рассыплешься.

Она стояла подавленная этим величием и нереальностью того, что видела, не веря своим глазам, а мимо неё проносились птицы и псы, и всадники больше похожие на мертвецов, прозрачные, искрящиеся, размытые, словно в тумане. Их прозрачные тела дрожали в морозном воздухе и светились призрачным светом, а в глазах, устремлённых в небо, застыли острые льдинки.

В какой-то момент Эрика вспомнила о том, что именно сейчас она может спросить у Арауна о будущем, но не знала, как это сделать. Разве может эта ледяная глыба услышать её, такую ничтожную и мелкую?

Но он услышал…