Веревочная баллада. Великий Лис

– Волк? – удивился Тристан и тоже обнажил меч.

– Кесарь полагал, он добавляет его образу дикости и историзма, – послышался голос в дверях.

На пороге стоял кнудский офицер, разоруженный, но не пленный. Едва волк заметил, что дверь отворилась, а потенциальный противник за ним не следит, как со всех лап кинулся прочь.

– Да пусть бежит. Он все равно невоспитан – вряд ли вам пригодится такой трофей, – бросил ему вслед офицер.

– Извольте представиться, – потребовал Тристан.

Но за офицера ответил Илия:

– Фельдъярл Хаммер Вельден. Почему я вижу вас свободным, а не связанным?

Вельден деловито выставил указательный палец и полез за пазуху, быстро выудив оттуда бумагу до того, как Тристан успел пригрозить ему.

– Пропускная грамота вашей разведки, сир. За вашей печатью, – он едва заметно склонился. – Последние два года именно я поставлял вам самые свежие сведения.

– Почему? – спросил Илия.

– Скажем так, перестал быть супремасистом[1], – объяснил он и драматично поморщился, будто у него под носом неприятно запахло.

– Разонравились радикалы? – язвительно уточнил Илия.

Вельден неопределенно подмигнул. Сложно разобраться: не то лоск был свойственен его внешнему виду и повадкам, не то он угождал Илии манерами. Король перевел взгляд на тело кесаря.

– Яд, – разочарованно прокомментировал Илия.

– Моя идея, – похвастался Вельден. – Не подумайте! Сначала он планировал стреляться.

Все трое уставились на бывшего Великого кесаря.

– Что теперь делать? – запросил приказов Тристан.

Илия устало вздохнул, спрятал Лоридаль в ножны и ответил:

– Делайте все, что положено. А остальным скажи, чтобы меня не тревожили. Скажи, король отправился спать.

Когда Илия лежал в постели, слышал все звуки послевоенных улиц. Он расквартировался в усадьбе Вельдена, выразившего удовольствие быть королю полезным. За окном шумели, кричали, летали, гремели, редко взрывали, реже – стреляли. Война доживала последние сутки. Закат проливался в прорехи штор. Завтра солнце взойдет над обновленным Абсолютом. Завтра все будет хорошо.

* * *

В Эскалоте короля и армию встречали, как положено встречать героев. Четырнадцать лет войны закончились обещанными цветами – последними жертвами, упавшими под копыта кавалерийских коней и в бронированные борта машин. Возвращение монарха в столицу не планировалось как парад, но оно фактически им стало. Илия I сам не заметил, как его нарекли королем-воином, каких четыреста лет не видел Эскалот. Большую часть взрослой жизни и своего правления Илия провел на фронте. На ступенях дворца у главного входа стояли придворные, Первый Советник, королева и Ренара. Задержав внимание на последних двух, Илия отметил, что мать поблекла, но выглядела смирившейся и стойкой. Ее прическа стала менее воздушной, а на лице появились морщинки. Ренара же расцвела и даже на первый взгляд держалась увереннее. Они обе будто подались вперед, когда Илия поднялся по ступеням. Лесли отринула безучастный вид и улыбнулась своей узнаваемой и неподражаемой улыбкой – даже показалось, что все ее изменения пригрезились. Она обняла Илию и расцеловала в щеки, воскликнув: «Я так тобой горжусь!» А потом чуть тише добавила: «Спасибо, что ты вернулся». Ренара светилась и ждала своей очереди повиснуть у Илии на шее. Он распознал в ней девушку, которая приходила к нему во снах и что-то, не смолкая, щебетала о стрекозах и травах в Гормовой долине.