Веревочная баллада. Великий Лис

– Рогнева Бориславовна, Ваше Величество, – обратился к ним один из наиболее пожилых агнологов. – Я бы хотел прояснить некоторые моменты о нашем сотрудничестве.

«Нашем». Тристан выпрямился, будто ему за шиворот ось просунули. Илия с вызовом посмотрел на ученого.

– Ну, профессор, я вас слушаю, – поторопила Рогнева, не желая долго церемониться.

– Я хочу быть уверен, что все присутствующие на данном закрытом совещании являются союзниками или бесспорно лояльными друг другу сторонами…

– Ой, – отмахнулась она. – Короче!

– Короче, – согласился агнолог. – Дело в том, что наша Лига уже единожды вложилась многими ресурсами в один проект, увенчавшийся бесспорным успехом. Однако этот успех с нами не разделили в должной мере.

Рогнева тяжко вздохнула, будто воспитательница, которой предстояло мирить двух повздоривших мальчишек.

– Ваше Величество, к вам вопросы имеются у нашего многоуважаемого профессора, – указала она на агнолога.

– Тогда профессор может прямо их задать, – предложил Илия, и они оба уставились на виновника разбирательства.

– Ваше Величество, при всем нашем вкладе я не вижу рациональных причин вашего отстранения от проекта.

– Я – король. У меня нет времени быть подопытным. Больше подробностей вы можете узнать у бывшего куратора проекта доктора Рокильда, – ледяным тоном отрапортовал Илия с намеренным отрывистым эскалотским акцентом.

– Можете не сомневаться, доктор Рокильд уволен и лишен всех званий…

– Ввиду своего провала с манифестом? – резко спросил Илия, и Тристан странно дернулся, будто потянулся в этот момент к отсутствующему на поясе мечу.

Шок отобразился на лицах ученых: часть из них были удивлены, часть сконфужены. Но профессор ответил:

– Ввиду его некомпетентности. Если его действиями Лига нанесла вам оскорбление, я официально приношу извинения. В этом не было злого умысла, только желание повысить вашу мотивацию и неуклюжее исполнение.

Илия усмехнулся, а ликующая улыбка плотно сдерживалась его сомкнутыми губами. Но ему польстило, что здесь, в присутствии его самого и Рогневы, агнолог не стал лукавить и честно сознался в фальсификации.

– Ваши извинения приняты. Учитывая «некомпетентность» сотрудников, надеюсь, вы находите рационализм моих действий в увеличении дистанции Лиги от государственного аппарата. Но прошу заметить, это не я приказал перенести ваши научные центры из Эскалота в Радожны.

Рогнева вскинула брови и покачала головой, даже не скрывая своего возмущения спонтанным препирательством.

– Это решение продиктовано научным интересом! – горячо заверил профессор. – Вы ограничили нам доступ к важным источникам, и мы сместили фокус.

– На вождя Кургана, – подытожил Илия.

– Так. – Рогнева хлопнула ладонями по столу, спокойно, но твердо, будто кулаки или молоты опустила. – Если на этом взаимные претензии исчерпаны, перейдем к сути нашего совещания.

Секунды примирения с кричащими интересами, и профессор уточнил:

– Все же я бы хотел иметь заверения в бесспорном союзе всех присутствующих.

Рогнева закатила глаза, без стеснения посмотрела на Илию исподлобья, словно бы говоря: «Давайте, Илия, уважьте старика». Король почти услышал ее требовательный голос, но она молчала.

– У вас есть мои заверения. В ответ я бы хотел получить ваши: никаких мистификаций, подделок и секретов. Полная открытость информации поможет сохранить наш союз, – сказал Илия и улыбнулся.

Профессор согласно растянулся в улыбке и добавил: «Полная открытость». А Рогнева пробарабанила ногтями по столешнице и оценила происходящее, как «чу́дно». Со скрипом застоявшихся обид, умасленных извинениями и обещаниями, разговор завелся. Агнологи по очереди презентовали свои открытия, которые, как мозаичные крупицы, ложились на стену, и картина, обретая очертания, пугала, восхищала и приводила к катарсису – точке узнавания реальности. Илия распознал каждый этап процесса, он помнил их наизусть. Выслушав доклад, Илия единожды скользнул взглядом по нахмуренному лицу Тристана и решился расщедриться тем, что написал отец. В конце концов, пусть не Рогнева, но радожская разведка вскрыла письмо тайком. Он был уверен в их полной осведомленности, даже не расстроившись от этой мысли. Илия сказал:

– Хочу заметить, что большая часть ваших теоретических знаний близка к тому, с чем я столкнулся на практике. Восхищен доскональным изучением процесса до точки, когда спящий герой пробуждается. Но о том, что случается после, знаю, боюсь, только я, – он произнес это как факт, и присутствующие согласно закивали. – Утром я получил письмо от министра иностранных дел о состоянии Великого кесаря. Мой отец в юности воспитывался вместе с кузеном Рольфом. Последние месяцы он наблюдает за ним во время их частых встреч. И министр свидетельствует со всей уверенностью, что национальный герой Кнут никак не пробудился в кесаре Рольфе.

Кто-то попытался отреагировать, но беззвучный скепсис оглушил зал. Все замерли, и только Рогнева переплела пальцы рук и вдумчиво проговорила:

– Ваш батюшка, верно, не может ошибаться. Но объяснился ли он, из каких наблюдений пришел к выводу?