Веревочная баллада. Великий Лис

– Слава Истине, что королева не слышит твоих откровений, – Тристан подал Илии два стакана – с зельем и с водой, и еще он неуместно и невпопад шутил, что в нем выдавало утомление. – Она бы упала в обморок – и это не речевой оборот.

– Не преувеличивай. Я вовсе ничего крамольного не думаю, но им такой уклад подходит. А помощь матери в переговорах мне бы пригодилась, но она наотрез отказалась ехать. Я бы предпочел оставить дела на тебя, а ее взять в делегацию.

– Странно, что она сначала согласилась.

– Она думала, мы едем в Буян-на-Троице. Когда узнала, что направимся в Багряные Зори, начала изображать мигрень, простуду и хромоту одновременно. Было, знаешь, даже забавно. Я не посмел ее уговаривать ехать или объясниться. Потому что тогда она бы согласилась и страдала.

– Если однажды меня попросят описать королеву двумя предложениями, я процитирую эти, – сказал Тристан. – Да, она бы мучилась, услышав твои новые идеи…

– Малахитовый двор, а теперь и я с пальерами, – он хотя и перебил, но с благодарностью подмигнул Тристану, – я надеюсь, мы исповедуем те же нормы, что и радожцы. В государстве есть место вертикали власти, но и для равенства его достаточно. Это разумно и безопасно.

– Не сравнивай единство масс и единство элит, – пожал плечами Тристан.

– Грубо звучит, но ты прав.

– Реальность не похожа на твои мечты, Илия. Даже во дворце мы не можем быть в безопасности.

– О чем ты? – Илия залпом проглотил лекарство и, скорчив гримасу от вязкой сладости, поторопился запить.

– Не хотел отвлекать, но раз заговорили, перед отъездом я собирался взять с собой бумаги, которые завещал сэр Мерсигер. Письмо на месте, а пакет пропал.

– Что?! – почти взревел Илия, поднимаясь в рост.

– Я все перерыл. Я оставлял пакет в верхнем ящике стола, – поспешно докладывал Тристан. – Он закрывается на ключ. И когда я закрывал, документы были там. Комната тоже закрывается. О твоих покоях я вообще молчу. Как тебе наше братство и единство?

Пальцы Илии впились в золотые локоны, он взлохматил волосы.

– По приезде нужно будет разобраться. Это очень серьезно.

– Еще бы. Но расследовать надо тихо: во-первых, нельзя подрывать твой авторитет, он, знаешь, подкачал в последние дни, а во-вторых, это может быть любой приближенный, вхожий в покои.

– Что в письме? – бросил Илия.

– Сегодня прочту перед сном или уже утром.

На этой затянувшейся тревожной ноте они прервали разговор и пошли спать.

Среди ночи в сон Тристана ворвался телефонный звонок, пальер поднял трубку. В правительственные покои Хором могли дозвониться только по внутренним номерам, Тристан понял, что звонок важный, до того, как голос в трубке сказал на ломаном эскалотском:

– Прошу прощения, сэр Трувер, что беспокою в столь ранний час.

– Все нормально, я слушаю, – сипло ответил Тристан, поднявшись на локтях и глядя на часы.

– Рогнева Бориславовна приглашает Его Величество в Нижние палаты, как только он будет готов спуститься, – отрапортовал скрипучий голос в трубке.

– Что такое Нижние палаты?

– Вас проводят.

– В смысле, надо идти сейчас?

– Боюсь, что да. Мы крайне извиняемся.

– Я понял. Сейчас доложу Его Истинности, – смирившись с ранним выходом, ответил он.

– Что, простите?

– Говорю, доложу Его Величеству.

– Ах. Спасибо. Ждем.

Тристан стучался в комнату Илии и попутно застегивал рубашку. Сонный Илия оделся быстро, а утренний морозец разбудил их еще на подходе к цоколю.

– Почему мы идем в подвалы? – спросил Илия сопровождающего.

– Рогнева Бориславовна все объяснит.

В Нижних палатах исторический облик здания сохранился наилучшим образом: каменные своды были расписаны красно-рыжими узорами, по колоннам вились золоченые косы и хвостатые резные звери, полы были выложены огромными светло-серыми каменными плитами, только один ряд плит отличался – на них были выгравированы письмена, а где-то и рисунки. Приглядевшись, Илия распознал буквицы. Возле этого ряда плит стояла Рогнева. У ее ног полный мужчина преклонных лет стоял на коленях и что-то судорожно тараторил. Неподалеку, облокотившись на колонну, сурово присматривал за ним другой человек. На вид он был моложе, крепче сложен, его рыжие волосы вились кудрями, а густые усы свисали почти до подбородка. Оба были в одинаковой форме, судя по знакам отличия, высших чинов. «Воеводы», – разглядел погоны Илия. Рогнева повернулась к Илии с Тристаном.

– Знакомьтесь, Ваше Величество, Игорь Семионыч, – она указала на стоящего у колонны мужчину, – и Гордей Никитич. Наши воеводы.

– Матушка, не губи! – снова взмолился человек, стоящий на коленях.

– Да ты подожди, Гордей Никитич. Разберемся. Зачитайте, – попросила она сопровождающего Илии.

– Воевода Игорь Семионыч вместе с дружиной и артиллерийским полком самовольно занял позиции в приграничном городе Юдоле, как указано в рапорте, для защиты оного от агрессии со стороны Империи Кнуд. Днем позже, руководствуясь безнаказанностью самовольных решений, воевода Гордей Никитич вместе с дружиной занял Троицеву крепость. Рапорт писать отказался, ныне утверждает, будто защищал позиции от агрессии Империи.