Веревочная баллада. Великий Лис

Вопрос был праздным, но Илия всерьез над ним задумался. Он подумал, что ему нравились лошади, собаки и мыши, но это вовсе не значит, что он хотел бы ими быть. Непрошеная мысль просочилась в фантазии. Он вспомнил об отце с его броским прозвищем, и Илии сделалось тошно. Потому он внезапно для себя ответил:

– Я бы хотел остаться человеком.

Рогнева сначала удивилась, а потом выказала свой скепсис.

– Человек не самое сильное животное в дикой природе.

– Но самое приспособленное, – он вновь сказал раньше, чем подумал.

Риторическая манера Рогневы могла разболтать любого.

– Желаете приспосабливаться?

– Не вижу в этом ничего постыдного. Человек может культивировать мир вокруг – облагородить его делами и мыслями. Мне не зазорно так приспосабливаться.

– Я вас вовсе не стыдила, – мягко заверила она. – И ответ действительно хороший, если позволите дать ему оценку.

– Спасибо.

Вдруг Илии подумалось, что все, о чем они говорили, реально. Даже не звери, вышедшие из леса, сели в просторных кабинетах с резной мебелью, чтобы оставлять отпечатки своих когтистых лап на отбеленных бумагах, а сам лес был здесь. И королю было в нем страшно не от того, что он боялся зверей, а от того, что не хотел, чтобы человек в нем стал охотником. И он сказал:

– Я согласен.

Рогнева отвлеклась от внимательного изучения дна своей чашки.

– С чем согласны?

– Я поговорю сегодня с Тристаном. Не буду приказывать, но могу его убедить провести ритуал.

Лес вокруг, претворенный в столы, стулья, обшивку стен, трость Рогневы и паркет на полу, молчал. Только жертвенные дрова посвистывали и щелкали, сгорая.

– Спасибо, – без пафоса, но с выражением ответила Рогнева, словно концовка сказки только сейчас пришлась к слову.

Весь следующий день был посвящен уговорам Тристана. Рыцарь оказался противником идеи пробуждения вождя. Илия в который раз хватался за голову и вспоминал слова отца: «Работа короля – это вечное посредничество в переговорах – между народом и своими управленцами, между двумя повздорившими вассалами, между другими правителями и самим собой». Все только начиналось, а он уже безумно устал.

– Тристан, – прервал он очередные возмущения. – Просто по пунктам, что тебя не устраивает в моем решении? Первый, второй, третий. Кратко.

Адъютант одернул полы кителя и будто выровнялся по стойке смирно. Илия готов был поспорить, он сделал это намеренно, чтобы подчеркнуть свою подневольность. Король поставил их всех в сомнительную ситуацию: откажись Тристан, Рогнева увидит Илию слабым и неспособным договориться даже с самым верным рыцарем. Номинально он не приказывал, но фактически выбора Тристану не оставил. Адъютант даже оценил, насколько быстро менялся Илия, превращаясь в короля, который сможет их спасти.

– Пункт первый: Рогнева – очевидный манипулятор, который обвел тебя вокруг пальца своими сказками, слезливыми историями и укорами в твоей элитарности. Пункт второй: у нас даже нет подписанного договора о военном союзе, а если бы и был, при определенных раскладах бумага рвется очень легко не только физически, но и морально. А у нее, – он ткнул указательным пальцем в стену, – это моральное право найдется очень легко, когда она узнает твою тайну. Да, «когда», а не «если», потому что мы уже изрядно выболтали. Тут вокруг Хором вся Лига хороводы водит, как на местном празднике. Я помню, пункт третий: мы вообще не знаем, чем это закончится. У них даже нет проводника. Это вообще совсем не то, что агнологи изучили. Но, допустим, мы теперь знаем, что пробужденный герой реально может встать и пойти без посредника. И есть небольшая разница: Ламель, очевидно, спал. Он был жив, зачарован, но жив. А вождь мертв. Патологоанатомы констатировали его смерть. Он там лежит и разлагается уже пару месяцев!

– Рогнева говорила, что его мумифицировали.

– Истина, мерзость-то какая! Ты хочешь, чтобы я это оживил?! – скривился он.

– Я хочу, чтобы мы все могли защититься. Без вождя Радожны не объединятся. В нынешнем состоянии союзниками нам они не станут.

– Как бы потом эти союзники против нас же не обратились.

– Не обратятся, – твердо пообещал Илия, будто был абсолютно уверен. – Ты помнишь Пророчество? Сражающиеся друг с другом древние герои должны через проводников быть в кровном родстве. Проводника нет. А Курган мне точно не родственник.

Недовольный Тристан нахмурился.

– А вот это я должен проверить.

– Ну проверяй! – усмехнулся Илия, всплеснув руками.

– Не ерничай. Я запрошу срочное расследование в Эскалот. И пока не получу подтверждение, официального согласия я не дам.

– Ты стал бюрократом, – сказал Илия и поморщился.

– Кто-то должен. И спроси отца. Он обязан знать. Возможно, он вразумит тебя.

Тристан произнес это, полагаясь на логику. Но из этических соображений стоило бы подбирать слова иначе. Однако рыцарь не видел вчерашнюю реакцию Илии, и сегодня невольно схватил его за свежую рану. Король ощерился и вскочил со своего места.

– Я напомню, – прогремел он. – Я прошел войну! Нашел Эльфреда и получил его благословение править! Король – я!

Тристан растерялся и даже поднял руки, будто Илия направил на него оружие.