Веревочная баллада. Великий Лис

– Да. Что касается разведки, – начал Илия и набрался мужества отдать приказ. – К концу недели представьте полный отчет по настроениям кнудской армии и населения в каждом городе. Когда Тристан закончит свою миссию, мы с Радожнами сразу же двинемся двумя фронтами навстречу друг другу и дальше, вглубь Кнуда до самого Дроттфорда.

– Сир, все же, если кесаря выдадут… – снова попробовал продвинуть идею договора фельдмаршал.

– Если Рольфа выдадут, это упростит нам задачу, но не закончит войну, – не дал ему договорить Илия. – Вы же не хотите меня убедить в том, что целая нация моментально перестанет быть той, какой являлась многие годы? Что не придет новый кесарь? Это Истинный король может быть один, а лжецов найдется сколько угодно.

Командиры молчали оттого, что король повысил голос.

– Печально, но вы правы, Ваша Истинность, – отозвался Лоретт на другом конце стола. – Нам предстоит идти до Дроттнинга. Вам предстоит идти. Войти в зал Славы и самолично сломать ложный молот. Будь эта война обычной, в подобном пафосе никто бы не нуждался. Но это Великая война, и пусть она уже закончится.

После совета Илия позвал Федотку на обед. Он силился его убедить вспомнить каждую мелочь. Но поэт стеснялся даже притрагиваться к пище в присутствии монарха. О том, чтобы делиться впечатлениями последних дней, речи не шло. Последнюю горсть былой харизмы поэт потратил на просьбу обращаться к нему по-свойски на «ты». По дороге из Радожен он где-то растерял свое очарование, фиглярство и искристость.

– Ваше Величество Илия I, я так не могу, – наконец выдохнул он, отставив столовые приборы, так и не использованные. – Можно я пойду? Кусок в горло не лезет.

Илия даже поперхнулся от его эмоциональности, вспыхнувшей так ярко на фоне его угрюмого вида.

– Ты не переживай. Или есть о чем? – вскинул бровь Илия.

Тот помаялся, повертев носом, а потом мученически посмотрел на короля.

– Как сказать, конечно есть.

– Так поделись.

Федотка закусил щеку и запыхтел.

– Только можно будет потом эскалотское подданство принять?

– В целом можно, а там посмотрим. Что натворил? – спросил Илия, не отвлекаясь от обеденных блюд.

Поэт еще раз громко и протяжно выдохнул, едва ли не простонал.

– Да в том-то и дело, что ничего.

– Ничего не натворил и сбежал из страны? – скептично подытожил Илия.

– Да кабы во мне дело было, – он виновато взглянул на Илию, словно следующие слова были запретны, предательски запретны. – Что-то не так с этим ритуалом.

Кусок утки замер, зажатый между зубами Илии. Король перестал жевать и взглянул на поэта.

– Подробней.

Федотка поднял с колен белую салфетку и положил на стол, чтобы теребить ее край в пальцах. Так ему было спокойнее признаваться:

– Мы с рыцарем Трувером готовили ритуал. Ну как готовили: я у него, можно сказать, на подхвате бегал. Он постоянно ездил с матушкой Рогневой по селам, по весям, по заводам. Ну, и я хвостом с ними. Рыцарь расспрашивал о поверьях, о гаданиях. Чего только не спрашивал! Попросил меня у агнологов текст Пророчества этого, ну, вашего, – он кивнул в сторону короля, – забрать. Я ему принес. А он сидит, какие-то таблицы чертит, что-то там с чем-то соединяет.

– Ну? Соединил? – подогнал его Илия.

– Соединил. Приносит мне рукопись и говорит, что это, мол, сказка. Ее надо опубликовать во всех газетах, прочесть по телевидению и радио. Но только чтобы я подписался.

– Ага, – недовольно промычал Илия и тоже отложил вилку и нож.

– Я не очень такое люблю… Воровство это. Я такое не приветствую.

– О чем сказка? – с раздражением спросил Илия, хотя с текстом уже ознакомился.

– Так о Рогневе Бориславовне и вожде Кургане. Как она искала способ его разбудить.

– Разбудила? – Вопрос короля прозвучал, как низкая тревожная нота перед кульминацией.

Федотка замялся и скомкал салфетку в кулаке.

– На этом сказка закончилась. Вот она все сделала для ритуала и… И все.

– Так, – почти шепотом сказал Илия и подхватил со стола колокольчик.

На звон пришел слуга. Илия потребовал срочно созвать советников, дозвониться сэру Труверу и потребовать его ждать у телефона короля.

– Зачем он велел раздать всем патроны? – боязливо спросил Федотка.

– Ищет проводника Кургана, – предположил Илия самое очевидное. – Наобум. Временем-то не располагает. Ты тоже его получил? Патрон?

По телу поэта пробежала такая крупная дрожь, что он передернулся.

– Да, но выбросил в поле по дороге.

Скулы Илии свело от худшего предположения, которое король тут же озвучил:

– Будем надеяться, что проводник – не ты.

От мысли о подобной чести Федотка обхватил себя руками и согнулся, словно у него скрутило живот.

– Грядет что-то дурное, – затравленно произнес Федотка. – И я не хочу при том присутствовать.

– С чего ты решил, что дурное? Думаешь, Тристан допустил бы подобное? – не поверил ему Илия.

– Вы не понимаете, – Федотка побледнел, его румянец отхлынул от лица, а глаза в ужасе глядели на короля. – Он не понимает. Сначала рыцарь Трувер нехотя исполнял ваш приказ, но чем дальше, тем больше увлекался. Он работал, знаете, как… как поэт. Как художник – так воодушевленно работал.

Федотка говорил, а королю делалось страшно.