Веревочная баллада. Великий Лис

– Сир! – поторопился сказать Первый Советник. – Седьмой параграф Свода, пункт пятый, допускает тайное судебное заседание в отношении государственного лица без короля с возможной мерой в виде ареста. И только! Лишь открытое судебное заседание и с зачитанным в вашем высочайшем присутствии обвинением могло бы привести к высшей мере…

– Высшей мере?! – Илия вскочил со своего места, а рыцари, даже не моргнув глазом, сомкнули с ним ряд. – Вы говорите мне о казни моего адъютанта?!

– Только об аресте! – уточнил Первый Советник, тыча в лист бумаги. – Прошу Вас не гневаться, но ордер выдан на абсолютно законных основаниях. Мы учтем все показания, в том числе вашу волю, сир, в последующем судебном разбирательстве, но по приезде сэр Трувер будет арестован и помещен…

– Не будет, – строго и беспрекословно прервал Илия.

– Сир, но ордер…

Советники водили головами из стороны в сторону, будто по залу летали не колкости и препирания, а игровой мяч.

– Вы провели незаконное слушание. Пункт пятый и никакой другой не распространяется на членов моей семьи. Тристан Трувер неприкосновенен.

Присутствующие опешили. Заявление было громким. Даже Гаро отвлекся от своей ярости и перевел взгляд на Илию. Первый Советник справился с шоком и решил, будто король говорит иносказательно.

– Ваша Истинность, мы принимаем во внимание вашу близкую дружбу и полное доверие в отношении адъютанта, но он все же не член королевской семьи, – Первый Советник обратился к соседу, и тот лихорадочно закивал.

Илия хмыкнул. Он многие годы считал Тристана домочадцем и понять не мог, отчего так категорично определил его место в своем кругу. Внезапная мысль пришла к нему спасением.

– Вообще-то вы ошибаетесь, – начал Илия. – Еще будучи несовершеннолетним, Тристан Трувер прибыл в дом моего отца, который взял его под свое покровительство. Да, лорд Гавел не оформлял опекунство над Тристаном, так как, хотя тот и был сиротой, но уже стал рыцарем, а значит, сам нес за себя всякую ответственность. Но согласно обычаю, если лорд становится патроном благородному юноше и принимает его в свой дом, то его сыновьям он с той поры считается побратимом.

Илия буквально почувствовал на себе восхищенные взгляды стоящих по бокам от него пальеров.

– Сир, это просто смешно! – воскликнул Первый Советник.

– Вы теперь смеетесь над моими словами? Мне кажется, не того человека обвинили в государственной измене!

– Ваша Истинность! – Его оппонент бился в истерике. – Вы не можете просто назвать адъютанта побратимом, потому что он год пожил с вами под одной крышей!

– Могу, – уверенно ответил король. – Если у двух неродных людей одна кормилица, они считаются молочными братьями и членами одной семьи, однако документов об этом им не выдают. О существовании обычая знает каждый эскалотский ребенок. Ордер недействительный.

В подтверждение слов Илия разорвал лист на четыре части. Жест стал жирной точкой в его заявлении. Советники решали, как поступить. С одной стороны, нашлось бы множество бюрократических тонкостей, которые бы позволили бодаться с королем. Но с другой стороны – зачем? После возрождения Кургана никто больше не сомневался в том, что Илия I – Истинный король. Никто, кроме одного человека. У Илии внутри все кипело от желания отыграться на Первом Советнике, но он понимал, что сейчас, когда ему придется оставить столицу и отправиться на войну, неизвестно на сколько, менять человека на самой высокой государственной должности неверно. Король выжидающе вздохнул. Он был полон готовности претворить угрозы в жизнь, но надеялся, что Первый Советник примет верное решение. И невыносимый, вечно брюзжащий старик склонился.

– Сир, раз таково ваше слово, я подчинюсь. Вы до сего дня не заявляли о вашем родственнике, потому я полагал, что в своем праве выдвигать обвинения. По прибытии Тристана Трувера, если у Совета, – он намеренно подчеркнул коллективность претензий, – останутся причины подозревать его, мы составим обвинительное письмо с прошением рассмотреть дело в королевском суде.

Множество голов кивало, а некоторые оставались опущенными в виноватом поклоне. Про себя Илия благодарил Первого Советника, что тот не довел дело до импичмента и огромной проблемы. Однако позже Илия попросил Гаро связаться с Тристаном и сообщить, чтобы тот не выезжал в Эскалот, а шел вместе с радожской армией.

Ренара рвалась провожать брата до линии фронта. Говорила, что может помочь, предлагала свои навыки врачевания. Илия ее патриотизму, конечно, умилялся, но категорично отказал. Он объяснил, что в полевой армии Эскалота нет женщин, даже среди санитаров и связистов. Король поведал, что единственные батальоны, где могут служить девушки – медико-санитарные, но и те всегда расположены в занятых ближайших городах.

– В наших окопах нет места женщинам, – повторил он.

– Но я узнала, что в Радожнах… – попыталась спорить Ренара.

– Мы не в Радожнах, – закончил спор Илия. – И потом, ты мне очень нужна в столице. Присмотри за мамой, она никак не оправится. За Первым Советником тоже приглядывай.