Верхний мир

– Через ОКНО мы видим Верхний мир, – он повернулся лицом ко мне. – Но «почему» и «как» мы это делаем – ответ на эти вопросы всегда был в тебе.

Я отступила на шаг. Его глаза сделались еще больше – он словно смотрел сквозь меня, сквозь все на свете, в какой-то другой мир…

– Град, – сказал он. – Молнии. Пули.

Никогда еще я не видела столько боли у него на лице. И чтобы он плакал – никогда не видела.

Трещина расколола стену, открыв искрящие медные провода. Розетки в стенах пронзительно зажужжали, и радио, до которого никто не дотрагивался, вдруг само собой включилось и принялось листать станции.

– Надья рядом, – добавил доктор Эссо. – Девонти мертв.

Это был первый раз, когда я услышала имена обоих родителей в одной фразе, – почти связанные между собой, почти возможные.

– Мы все сейчас умрем.

Все, что я видела, было невозможно. Но невозможное сейчас было просто словом – вопрос угла зрения; игра относительности.

– Риа тебе скажет, – произнес он, цитируя мамино предсказание. – Вот ты и сказала.

Он поднял руки вверх; футболка задралась, показав живот, перечерченный длинными толстыми шрамами.

Вихрь теперь кружил быстрее; в комнате бушевал ураган жара и статического электричества. Сзади что-то кричала Оливия, пыталась оттащить меня… в двери ломилась полиция. Но я не могла отвести глаз от доктора Эссо.

Его лицо было спокойнее листка на гладкой поверхности озера.

А глаза – красивые… и зрячие.

Глава 32 Эссо. Время не определено

Я прихожу в себя, стоя одной коленкой на потрескавшейся земле. Всклокоченная молния втыкается опасно близко, озаряя одну-единственную проекцию позади меня и целый ряд впереди. Анархию пекхэмского переулка я променял на неуправляемость Верхнего мира.

Встать я не рискую. У меня до сих пор течет кровь – агония даже еще сильнее, чем была там, внизу. Что еще того хуже, я прекрасно помню красную точку на лбу у Надьи и штурмовые винтовки, нацеленные на Роба и Като. Я не забыл ни вооруженную полицию, ни десяток пекхэмских и С. П. Д-шных мальчишек, наставивших стволы друг на друга, ни гром выстрела в ушах. И я все еще вижу Ди, который лежит на земле мертвый. Мертвый из-за того, что я сделал… вернее, чего не сумел сделать.

Я должен все это помнить.

Ради них.

Пятнадцать лет прошло с тех пор,

как я в последний раз ступал на эту выжженную землю.

Но сказать, что я рад снова оказаться

в Верхнем мире, – значит наполовину соврать.

Я думаю о Риа и Оливии, которых оставил

в полной панике у себя в гостиной.

Надеюсь, мне удастся потом выбраться отсюда

и вернуться к ним. Но если я не доберусь сначала до него,

возвращаться будет некуда.

У себя в голове я начинаю прокручивать

все то говно, которое узнал за эти

годы о времени и, что более важно,

об энергии.

Я слышу хруст гравия вдалеке. Неужто шаги?

Кто-то приближается ко мне. Причем босиком. И выглядит как… не, этого просто не может быть.

Я слышу, как он кашляет

в этом густом воздухе.

Я уже близко.

Каждый его шаг озарен каким-то красным светом, который сочится из трещин в земле. Как будто внутри всего этого места кипит расплавленная энергия. И она идет вместе с ним… Ко мне.

– Ты…

– Да, – отвечаю. – Я – это ты.

Вернее, был тобой когда-то.

Я пытаюсь вдохнуть поглубже, но все равно никак не могу впустить в себя все безумие того, что он говорит. И то, что он смотрит мимо меня, а не в глаза, тоже совсем не помогает.

– Докажи, – говорю. – Докажи, что ты – это я.

– Я знаю, что два дня назад тебе опять снился

тот странный сон. – Даю ему

пару секунд, чтобы остановить меня. –

Ну, тот, где Надья с гигантскими

кубиками льда и в очках ночного

видения. Она…

– Так, стоп. Я тебе верю. – Я столько дичи уже навидался сегодня, что способность сомневаться порядком поизносилась. – Но скажи мне одну вещь…

– Какую?

– Как ты вообще допустил, чтобы у тебя линия волос отвалила на затылок, бро? Лобешник твой, я смотрю, вконец обнаглел.

Смех переходит в кашель. Брызги крови усеивают руки.

– Можешь не храбриться, Эссо. – Совсем забыл,

каким тупарем я когда-то был. – Я знаю, как

ощущается нож, когда входит в тело. И знаю,

что ты боишься умирать.