Верхний мир

рисуют их на своих диаграммах в виде синусоиды.

Но здесь, в этой более реальной реальности, твоя

мировая линия выглядит как длинная цепочка

проекций, которая начинается в тот день, когда

ты появился на свет, и закончится в момент

смерти. Полагаю, прямо сейчас ты можешь

увидеть одну ее секцию,

если оглянешься.

Интересно, почему он говорит «полагаю»? Эта штуковина здоровенных размеров и торчит прямо там, на виду! И он до сих пор не смотрит на меня…

Я прихожу к мрачному выводу.

– Ты не можешь видеть, так?

На вопрос он не отвечает.

Я машу рукой у него перед глазами. Ноль реакции.

Будущее без зрения…

У него в лице что-то дергается, так слабо, что я бы и не заметил, если бы это не было мое собственное лицо. Он еще о чем-то не сказал.

– Слушай, мы оба попали сюда через ОКНО —

тот момент, когда Ди застрелили в переулке.

Далекое воспоминание для меня и совсем свежее

для тебя. Два удара в голову – сначала машиной и

потом кулаком Ди – каким-то образом сумели

приоткрыть

это наше ОКНО… может быть, даже расширить

его. Потому что, когда на тебя напали в

столовой, ты умудрился

проскочить сквозь время и подключиться к

окружающей тебя скрытой

энергии.

– Но я не могу ее контролировать!

– Вот поэтому-то для начала тебе нужно

поверить, что можешь.

– Бро, я сейчас торчу в воображаемом мире, и если даже еще не сдох, то истеку кровью за пару минут. Плиз, плиз, дай мне что-нибудь пореальнее этого!

– Тебе нужно реальное? – Я шагаю вперед,

расстояния между нами больше нет. – Помнишь,

ты спрашивал в классе про Пифагора на этой

неделе и тебя за это обозвали ботаном?

– Да.

– А помнишь, что мама сказала вчера вечером?

О том, что ты кончишь, как твой отец? Умрешь?

Я не отвечаю.

Я вспоминаю мгновения, которые создали нас,

сделали нас такими…

– Помнишь, в начальной школе миссис Эву

сказала, тебе еще повезет, если ты вообще

читать научишься? Или на физкультуре мистер

Аден нарисовал три опции

для твоего будущего: футбол, пуля или

банда? Или как в первый день средней школы тебя

избили? Помнишь, Эссо?

И все еще говорили, что драться

ты не умеешь?

– Помню, – говорю я.

Все это я долго и мучительно старался забыть.

– Я все это помню.

И утыкаюсь носом в землю.

– И что ты делал каждый раз?

– Прекрати!

Хватаюсь рукой за ребра.

– Что ты делал?!

– Я им верил!

– Мы верили им. У нас не было выбора, мы ничего

другого не знали, и когда нам говорили, что все

это правда, – мы верили. Так оно начало

формировать нас, начало превращаться в

реальность.

Он прав. И в тот миг, когда я принял эту правоту, в земле что-то негромко зарокотало.

– Верить – значит видеть, Эссо. Без веры нет

надежды. А без надежды у тебя есть только

полный переулок подростков, у которых скоро

будут бирки на пальцах ног.

Трещины у него под ногами разгораются красным светом. Как будто поверхность солнца отслаивается.

– Риа помогла мне поверить, и теперь все, чему

полагалось быть тайным, сделалось явным.

Нет времени объяснять все, что я успел узнать об

энергии, но он и сам уже чувствует это. Верить

– значит видеть, – возможно, этого и

достаточно.