Верхом на тигре. Дипломатический роман в диалогах и документах

«Пустили Польшу по ветру»

Подписание пакта Молотова-Риббентропа еще не было гарантией четвертого раздела Польши. Во всяком случае, по тем лекалам, которые были обозначены в секретном протоколе. Выполни англичане с французами свои обязательства по защите своего союзника, СССР мог передумать и вступить на территорию Польши для ведения совместных действий против Германии. Конечно, для этого Лондон, Париж и Варшава должны были постараться, и сильно постараться.

В этой связи отметим одну из шифртелеграмм польского посла в Лондоне Эдварда Рачиньского, умевшего анализировать и просчитывать ситуацию. 23 августа 1939 года он докладывал в Варшаву о своей беседе с британским министром иностранных дел лордом Эдуардом Галифаксом. Советско-германский договор еще не был подписан, но визит Риббентропа в Москву уже начался, и не вызывало сомнений, что с пустыми руками этот нацистский руководитель в Берлин не вернется.

Телеграмма Рачиньского содержала любопытные моменты.

Она охарактеризовала позицию Галифакса, отражавшую позицию его страны. Суть ее сводилась к поиску мирных развязок с Германией, которые могли быть достигнуты только за счет Польши, в виде «второго Мюнхена». «Из беседы с Галифаксом у меня сложилось впечатление, что правительство в Лондоне, не возвращаясь к своим обязательствам, решило снова искать компромисс»{248}. Под обязательствами имелись в виду английские гарантии безопасности Польше, которые были даны 31 марта 1939 года. Выполнять их англичанам явно не хотелось. 25 августа они подписали с поляками договор «об общей защите», который тоже не выполнили.

«Сомнительные друзья». Карикатура из британского журнала «Панч» от 27 сентября 1939 г.

Рачиньский (как и польское правительство) был заинтересован в том, чтобы британцы свое слово сдержали, что могло коренным образом повлиять на поведение как Германии, так и Советского Союза. Поэтому посол изложил Галифаксу свое видение возможного развития событий:

Я убежден, однако, что советское соглашение с немцами не может послужить основой для искренней дружбы и даже для сколько-нибудь долговременной. С советской стороны оно является следствием страха в сочетании со стремлением получить выгоду. Если западные державы будут действовать отважно и при необходимости станут сражаться вместе с нами плечом к плечу, Советы (которые так или иначе получат политические дивиденды) не скомпрометируют себя единением с Германией… Но если Польше придется защищаться в одиночку и если произойдет «дипломатическое отступление», германо-советское взаимодействие осуществится в полной мере, причинив огромный ущерб Франции и Англии, угроза которым приобретет непосредственный характер{249}.

Аргументы Рачиньского не подействовали на англичан, что явственно продемонстрировали последующие события. Объявив войну Германии 3 сентября 1939 года, англичане, а также французы по-настоящему так и не начали боевые действия. СССР не предавал Польшу. Она не была его союзником, напротив, рассматривалась как враждебное государство, препятствовавшее реализации всех советских внешнеполитических начинаний в межвоенный период, в особенности в канун войны. Поэтому предать Польшу было невозможно по определению. Предают только друзей. Своего союзника предала Великобритания, готовая жертвовать кем и чем угодно ради своего благополучия.

Польша под бомбовыми ударами гитлеровцев. Сентябрь 1939. Фото из французского журнала Vu от 11 октября 1939 г.

Отчаяние сквозило в каждой строчке телеграмм, которые в начале сентября Бек направлял Рачиньскому. «Передайте без промедления лорду Галифаксу, хотя бы ночью… Мы ведем бои по всему фронту с основными силами Германии, бьемся за каждый метр, даже гарнизон Вестерплятте обороняется. Действия военно-воздушных сил [германских] приобретают особенно жестокий характер. У нас огромные гражданские потери. Прошу без промедления сообщить о решении британского правительства относительно статьи о предоставлении безотлагательной помощи»{250} (имелась в виду статья соглашения о взаимопомощи).

Польшу оставили все, даже святой престол. Несмотря на просьбы польского посла в Ватикане, Папа Пий XII не выступил в защиту одной из крупнейших католических стран{251}.