Верховный правитель. Часть 2

Летом 2011 года Медведев разбирался со срывом гособоронзаказа и дал полномочия министру обороны Сердюкову увольнять виновных в срыве этого заказа. Хотя Медведев и напомнил, что раньше таких виновных расстреливали по закону военного времени, большого испуга, очевидно, это не вызвало. Об этом можно сделать вывод по тому, как сейчас обстоят дела с оборонными заказами.

– Наглядным примером несоблюдения законов в нашей стране является дело Магнитского. Человек работал юристом в инвестиционном фонде Hermitage. В ходе своей работы он выявил хищение российскими чиновниками из бюджета 5,4 миллиарда рублей. Но когда он заявил об этом, то в краже обвинили его самого. Это вопиющая несправедливость, сверхнахальство. Во-первых, из документов было видно, что он ничего не крал. У него не было ни дачи, ни машины. Он вообще ездил на метро.

А вот семья Ольги Степановой, экс-главы налоговой инспекции № 28, давшей добро на возврат из бюджета указанной суммы, якобы переплаченной компаниями фонда Hermitage в виде налога на прибыль, обладает следующим имуществом:

две 180‑метровые квартиры в Дубае, стоимостью около 4 млн. долларов; вилла на берегу Персидского залива, стоимостью 3 млн. долларов; «поместье» на участке близ Рублёво-Успенского шоссе, оцениваемое в 20 млн. долларов.

Как, по-вашему, можно приобрести это всё на зарплату скромного госчиновника? Сведения эти были направлены коллегами Магнитского в Следственный комитет. Но у нас деньги сильнее законов и фактов. Магнитского никто не освободил. Содержался он в ужасных условиях. За 358 дней заключения под стражей ему единственный раз было предоставлено свидание с матерью, что само по себе незаконно. Письма, которые он писал матери, шли по Москве по два месяца. В результате всех издевательств совершенно здорового человека довели до заболевания и смерти.

И с причиной смерти совершались подлоги. Это дело привлекло большое внимание международной общественности. В связи с грубым нарушением прав человека и коррупцией в России, был составлен так называемый «список Магнитского», согласно которому на Запад не пускают около сотни чиновников, прямо или косвенно причастных к этому делу. Подобного позора для России давно уже не было.

– В том, что нужно обновлять наши механизмы демократии, все убедились во время выборов в Госдуму страны в декабре 2011 года. «Единая Россия» тогда набрала 49 % голосов. Но по итогам подсчёта голосов оппозиция тогда выразила сомнение в объективности Центризбиркома. За период избирательной кампании правоохранительными органами был составлен 2091 административный протокол, было возбуждено 53 уголовных дела в 12 субъектах федерации. Речь шла о фальсификации итогов голосования, вбросах избирательных бюллетеней в урны, фактах подкупа избирателей и других нарушениях.

В прессе приводился характер работы избиркома на примере избирательного участка номер 6 города Москвы. По результатам голосования жителей этого района у КПРФ было 202 голоса, у «Яблока» – 134, у «Единой России» – 128 голосов. По окончании подсчёта председатель комиссии Колбас куда-то исчез. А утром оказалось, что у «Единой России» – 515 голосов, у КПРФ – 29, у «Яблока» – 4. Член избирательной комиссии Фиников написал жалобу в Генпрокуратуру, но ответа не получил.

Все эти нарушения, протоколы, уголовные дела и протестные выступления никак не повлияли на результаты выборов. «Единая Россия» осталась со своими 49 процентами. Глава ЦИК Чуров игнорировал все протесты, как в своё время матрос Железняк игнорировал делегатов Учредительного собрания. Так что, как видите, возвращаются у нас большевистские порядки.

Вожаки оппозиционных партий Зюганов, Жириновский и Миронов также громогласно повозмущались, как и делегаты Учредительного собрания в 1918 году, но ничего не изменилось. И заняли они в Госдуме столько кресел, сколько им отписал Центризбирком. Единороссы получили 238 кресел, КПРФ – 92, «Справедливая Россия» – 64, ЛДПР – 56.

Когда учёные Медицинского университета Вены разработали новую методику анализа выборов в разных странах, то оказалось, что итоги голосования в России и Уганде необъяснимы.

– Знаете, мужики, – вздохнул Аркадий, – вся эта нынешняя российская действительность наводит на грустные мысли. А меня насторожило то, что президент собирается завершить начатое им построение модели политической системы и экономики.

Не знаю, как вам, но мне от этого становится страшно. Страшно, как технарю, знающему, что такое управление системами. Так вот, такая огромная система, как Россия, не может нормально функционировать при ручном эпизодическом управлении.

Ведь без указаний президента ничего не делается. А порой после указаний тоже. Вот он разбирается с работой коммунальных служб или обсуждает вопрос модернизации какого-либо завода. А что, разве у нас нет конкретных лиц, кто за это отвечает? Во всяком случае, должен отвечать.