Вернадский. Дневники 1917-1921.

Неужели мы вместо внешней войны будем иметь внутреннюю. Сегодня Сергей [Ольденбург] сообщил свое впечатление, что большевики падают в своем значении среди социалистов и потому надо ждать их выступления. Вчера мне говорил Аузани об их военной организации и чрезвычайной вероятности столкновения.

Обедал у Гревсов. Разговор без особого содержания. О культурных начинаниях, войне, мире, Верховском – а также те родственные бессодержат[ельные], но милые causeries ⁴⁵, которые так обычны в семье Старицких-Зарудных. Теперь уже переживания далекого прошлого. Со смертью Нюточки я теперь от всего этого еще дальше. Она не выносила этого типа разговоров.

Вечером и вчера работал над сероводородами ⁴⁶. Много сделал.

24.Х-25.Х

Пишу утром 25-го. Вчерашний день неожиданно оказался днем кризиса.

Утром у меня был П. В. Виттенбург и рассказывал о своих исследованиях этим летом в бухте Петра Великого на Дальнем Востоке. Собирается туда вновь – от М. Н. Пр. Возможна помощь известного рода.

Салазкин сообщил о <подгот[овляемом]> кризисе – указал на закрытие газет – и о том, что достигнуто соглашение, что В. Р. К. возьмет назад свой приказ ⁴⁷. До З 1/2 часов дня он ничего не знал о том, что соглашение расстроилось. Впервые Дорожкину сообщили из Думы о готовящемся столкновении, а Половцову для меня Линденер из заседания ком[иссии] по карте АН (ген[ерал] Блюкоз). Любопытно, что Сергей [Ольденбург] рассказывал, что Карташев не знал, уйдя в 1 ч. ночи из заседания Вр[еменного] прав[ительства] .

В 2 ч. был у меня Максимов о туркест[анских] учебн[ых] завед[ениях]. Энергичный человек. Он подаст записки. Как будто бы он выбит несколько революцией и разрухой из колеи.

Были Радлов и Желебев о ж[урнале] М.Н.Пр.

Совещание тов[арищей] мин[истра] с С.С. [Салазкиным] о плане внешкольн[ого] образ[ования]. Интересное. Начинается новое крупное дело, которое потребует больших расходов – десятки миллионов рублей. Но одно из важнейших. Верно говорит С.В. [Панина] – назначение т[оварища] м[инистра] по внешк[ольному] образов[анию] обязывает, и госуд[арство] должно в таком случае не откладывать эту отрасль своей деятельности.

Сообщение о *\текст обрывается\

З.ХI. Утро

Кажется, целая вечность прошла после последних записей ⁴⁸.

Невозможное становится возможным, и развертывается небывалая в истории катастрофа или, м[ожет] б[ыть], новое мировое явление. И в нем чувствуешь себя бессильной былинкой.

Вчерашний день. Утром на часах во дворе у запертых ворот дома вместе с Георг. Егор. [Старицким ]. Чтение газет – «Воля нар[ода]», «Дело нар[ода]», в которых бесконечное количество неправды перемешано с правдой. Но никто толком ничего не знает, и в газеты попадает то же самое, что знают вожди. Как и в словесной передаче с своим собственным «творчеством». Заходил Карпинский. Крепкий старик долга, но, как и все, в смущении.

На трамвае по дороге к С.Вл. [Паниной], где собрался ЦК, читал, уходя от тяжелой обстановки дня, «Nature» и новый украинск[ий] библиогр[афический] журнал, который мне дал Вольтер. Как-то тяжело читать в «Nature» о широкой творческой работе англосаксов в связи с переживаемым несчастьем. Тяжело потому, что у нас ведь происходит – среди интеллигенции – то же самое. Неужели рознь интеллигенции и демоса? Или не мыслимы для устойчивости государства те формы жизни, к каким мы стремились все время? Много здорового в украинстве. Связь народа с интеллигенцией крепче? Больше здорового в интеллигенции? Меньше безумной эмиграции и евреев?

Раса евреев – антигосударственная и сильная. Неужели то же самое и Русь в народной массе? Ведь сейчас во многом проходят в жизнь настроения толстовства, сдобренные мировым интернационализмом евреев.

Рассказывают социалисты — товарищи министра, что в массе Смольного монастыря слово «жид» слышится на каждом шагу.