Читаем Вернадский. Дневники 1917-1921. полностью

Обедал Имшенецкий. Настроение всех тревожное, но растет госуд[арственное] негодование. М[ожет] б[ыть], на юге образуется твердый центр. И если не там, то в другом месте. Для меня это ясно. Вечером заходила Е. Д. [Ревуцкая].

Много работал для сероводорода с корректурой и исправлениями. Хочется скорее двинуть.

Думается о новых научных работах. Хочу вырвать время. Сергей [Ольденбург] говорит, что начал усиленно научно работать, то же Модзалевский, Ферсман и др.

Читал «Nature», «Рус[скую] мысль», отдельн[ые] новинки по геологии, Kingsley.

7.ХI. Утро

Вчера утром в ЦК – впервые в обычном месте. Нудные длинные прения в связи с участием в выборах в Учред[ительное] собрание. Набоков указал на трудности выступлений, а затем необычайно многословно говорили Тыркова, Шингарев, Протопопов, Зах. Григ. Френкель и др. Многие считают все потерянным – необходимым начинать сначала собирание России, им ясно, что Петербург погиб и т.д. Строят смело исторические предвидения, не наученные опытом: всегда все они носили характер чета-нечета. Вера в южный центр, в Каледина. Указывают на необходимость выезда ввиду этого ЦК из Петрограда. Как будто там лучше. О калединском центре никто по толку не знает. А все говорит, что это еще очень не сложившееся. Видел позже Тулайкова, проехавшего на днях через Ростов и Xарьков. Там все в этом отношении спокойно. Правильно указывал Милюков в Московском ЦК на необходимость бороться с сепаратистскими стремлениями казаков. О том, что казаки задерживали хлеб и уголь, оказалось ложным. Уголь увеличился; хлеб ушел в кавказ[скую] армию. Но сейчас, несомненно, идет тяга энергичных людей на юг. С реставрацией монархии быстро мирятся. Но это такой же чет-нечет.

Принято решение в ЦК правильное – участвовать в выборн[ых] ком[иссиях], стоять за Учред[ительное] Собр[ание], и Сергей [Ольденбург], бывший на митинге, говорит, что На[боков] очень хорошо говорил.

Днем был в Учен[ом] ком[итете]. Тулайков из Кавказа говорил о Муганской степи. Там все спокойно. Лискун приехал из Крыма. Об эвакуации Уч[еного] ком[итета ] (Алупка – дворец Воронцова).

В общем и здесь то же настроение: возвращение старого типа власти как неизбежное.

Засед[ание] тов[арищей] мин[истра]. Получено сообщение о том, что делается в России Через посланца в Ставку. Казаки ушли, и Ставка беззащитна. Духонин бессилен. Армия разлагается; держится еще Учр[едительным] Собр[анием]. Очень сильны – благодаря общей слабости – укр[аинцы], полки которых (69 на н[емецко]-у[краинском] фр[онте]?), подчиняющиеся Раде, более дисциплинированы. Украина действ[ительно] объявила себя независимой58. Авантюра? Мне кажется, федерализм неизбежен? И в Луге чувствуется влияние Рады на лучшие части – она их удерживает от всяких выступлений. Из Луги сведения Никитина и Демьянова диаметр[ально] противоп[оложны]. Скарятин выступил с очень определен[ным] заявл[ением]: в М[инистерстве] ю[стиции] в предварит[ельном] следствии о большевиках имеются уничтожающие – с точки зрения сношений с немцами — документы. Решено их выслушать и опубликовать, если это окажется нужным. Любопытно, что Никитин поставил вопрос о том, что это, м[ожет] б[ыть], вызовет негодование на Вр[еменное] пр[авительство], выпустившее, несмотря на эти данные, большев[истских] лидеров. Вообще деят[ельность] Саши Зарудного и Малянтовича в этом отношении кажется сейчас обществу преступной. Разговор об Учредительном Собр[ании] и о Госуд[арственном] банке. Долгие споры о характере забастовки. О почтов[ой] телегр[амме], ее возможности, очень против Маслов, за – Гвоздев. Признали возможной забастовку в максимальном размере в случае грабежа, но ясно, что она будет не надолго.

Любопытно, что ЦК с.-р. и с.-д. против выборов в Учр[едительное] Собр[ание]; боятся потери своих сторонников: часть их уйдет к к.-д., часть же – к большев[икам].

Были веч[ером] А. Е. [Ферсман] (ему угрожает арест в связи с В[оенно]-техн[ическим] ком[итетом], столкнувшимся с большевиками), Е. Д. [Ревуцкая] (очень мало сделала корр[ектуру] H2S) и А. И. Астров, приехавший из Москвы. Он рассказывал о Москве и привез поручение от м[осковского] ЦК. Там те же разговоры и те же решения. Воззвание составлено Милюк[овым].

Вечером читал Черепнина – Смольный. Как-то мысли о Нюточке. И сейчас с это[й] целью перемен. Смольный теперь большевистский центр. Много гибели и красивого. Несомненно, будет легенда.

Читал книги к связи с серовод[ородом], корректуры «Ест[ественных] произв[одительных] сил»59, «Изв[естия] Геологического ком[итета]» (работа Пригоровского об углях – интер[есно]) 60, роман Kingsley.

Мысль о значении единства России: реальные основы этого единства. Развить.

8.XI. Утро

Вчера утром заходил Менстер. Бражников уехал, прислал письмо, что я не буду возражать после происшедшего в эти дни. Мысль о полной или временной эмиграции сейчас очень сильна у отдельных людей. Всегда так бывало – в России не часто.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза
«Ахтунг! Покрышкин в воздухе!»
«Ахтунг! Покрышкин в воздухе!»

«Ахтунг! Ахтунг! В небе Покрышкин!» – неслось из всех немецких станций оповещения, стоило ему подняться в воздух, и «непобедимые» эксперты Люфтваффе спешили выйти из боя. «Храбрый из храбрых, вожак, лучший советский ас», – сказано в его наградном листе. Единственный Герой Советского Союза, трижды удостоенный этой высшей награды не после, а во время войны, Александр Иванович Покрышкин был не просто легендой, а живым символом советской авиации. На его боевом счету, только по официальным (сильно заниженным) данным, 59 сбитых самолетов противника. А его девиз «Высота – скорость – маневр – огонь!» стал универсальной «формулой победы» для всех «сталинских соколов».Эта книга предоставляет уникальную возможность увидеть решающие воздушные сражения Великой Отечественной глазами самих асов, из кабин «мессеров» и «фокке-вульфов» и через прицел покрышкинской «Аэрокобры».

Евгений Д Полищук , Евгений Полищук

Биографии и Мемуары / Документальное