Читаем Вернадский. Дневники 1917-1921. полностью

Заседание ЦК. Информации: об издательстве – решено продолжать гектогр[афирование] Известий ЦК, если возможно печатать в провинции (Новгороде). Вопрос о Министрах. Их тяжелое настроение. Кутлер рассказывал о своих попытках воздействовать через Бонч-Бруевича. Решено вчера искать свидания Винаверу, Набокову. Пользуясь старыми связями с Ульяновым Сергея [Ольденбурга] (и моими)61, послать не от партии к нему депутацию для освобождения министров (Сергей, Кутлер, Шахматов, Васильев – я отвел себя как тов[арищ] мин[истра], замен[явший] мин[истра]). Положение министров в Петроп[авловской] крепости угрожающее, опасное.

Тыркова рассказывала о заявлении Бьюкенена Вильямсу для передачи куда следует о том, что в случае, если что-то случится с министрами – послы прервут сношения и уедут. Она посоветовала В[ильямсу] еще раз переговорить с Б[ьюкененом] и не объявлять, т.к., м[ожет] б[ыть], большевики этого желают. В ком[итете] не заявляла, спрашивала моего совета. Я думаю, она права.

Днем заседание Совета мин[истров]. Приехал Прокопович, и сразу изменилось положение. Он явился председателем. Никитин в своих совещаниях с Бюро Ком|итета] спас[ения] надавал непров[еренные] обещания от нас – однородн[ое] мин[истерство] и даже возможность вхождения приличных большевиков (пр[имер] М Н. Покровского)62. Я резко протестовал, поддержали Головков, Массальский, Панина, Скарятин. Прокопович определенно против однородного социал[истического] мин[истерства]: считает, что его не признает Россия (Дон, Сибирь, Украина). Мы считаем себя не связанными (глупый Никитин даже ставил вопрос о выходе!).

Некрасов ходит в заседания, но его роль там ничтожная. Гвоздев указывал свою прав[ильную] мысль, что необход[имо] распустить войско, без этого ничего не будет; по его мнению, ценз[овые] элем[енты] не пойдут в мин[истерство], т. к., вероятно, эти новые министры будут убиты Советами. А социалистам надо идти, т. к. они сами возились с солд[атами] и им ближе. Кр[асную] гвардию он рисует невин[ным] агнцем. Прокоп[ович], я, Скарятин указывали на деловое, внепарт[ийное] мин[истерство]. Разница резкая с однородным, т.к. в однор[одном] социал[истическая] программа (земля и т.п.). Впечатление, что сейчас солдатский бунт, причем солдаты и не в руках большевиков. – Вопрос об издании компрометирующих документов о большевиках. Не уверен, что будет сделано, т.к., вероятно, и другие социал[исты] в этом замешаны. Демьянов в част[ном] разговоре считает несомненно доказанным их денежную связь с Германией.— Разговор о банке. Мы думали, что уже разграбили; из сегодн[яшних] газет видно, что нет. — Очень интер[есное] предложение Прокоповича – составить и послезавтра краткие записки действующих органов правительства: продов[ольственное], металл[ическое] и топл[ивное], ж[елезно]-д[орожное], финанс[овое], воен[ное] и морск[ое] снабжение по программе: 1) совр[еменное] пол[ожение]; 2) ближайшие персп[ективы]; 3) всякие мятежи; 4) продолж[ение] деятельности] правительства – для опубликования.

Никитина гложет все мысль, что мы работаем на руку большевиков, давая им возможность спокойно заниматься высокой политикой.— Выпустили Тахтамышева.— Прок[опович] говорит, что у них в М[оскве] было всего 25 000 войска, из них 500 не очень дисципл[инированных] (офицеры — против Рябцова). Сдались, п[отому] ч[то] не было патронов и боялись гибели Кремля. Стреляли люди знающие (д[олжно] б[ыть], немецкие офицеры).— Вновь Малявкин вопрос о сланцах. — 7 миллионов топлива Петрогр[ада]. – Вопрос о реконстр[укции] власти завтра.

Вечером у меня Новиков, Андрусов. Нов[иков] о Москве. Тяжело прекращение культ[урной] работы.

Силы, сдерживающие единство России, — сильные?

Читал «Вест[ник] торф[яного] дела», «Р[усскую] м[ысль]» (Глинский), диссерт[ацию] Искюля63, корректуры, работал над сероводородом много. Боратынский (Тат. Арк.).

9.ХI. Утро

Утром ЦК. Нe очень долгое обсуждение нашего поведения в Сов[ете] мин[истров]. В конце концов дали свободу баллотировки по вопросу о делов[ом] мин[истерстве]. Левицкий привез из Москвы воззвание ЦК московского, которое очень нас не удовлетворило. По моему предложению решено не опубликовывать, если оно не окончательно принято, и опубликовать с указанием, что это воззвание было издано Московским отделени[ием] ком[итета], если оно уже faut accompli64. В нем неудачны выпады (правильные) на Керенского и совершенно неправильно дано изложение хода министерств револ[юционной] России.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза
«Ахтунг! Покрышкин в воздухе!»
«Ахтунг! Покрышкин в воздухе!»

«Ахтунг! Ахтунг! В небе Покрышкин!» – неслось из всех немецких станций оповещения, стоило ему подняться в воздух, и «непобедимые» эксперты Люфтваффе спешили выйти из боя. «Храбрый из храбрых, вожак, лучший советский ас», – сказано в его наградном листе. Единственный Герой Советского Союза, трижды удостоенный этой высшей награды не после, а во время войны, Александр Иванович Покрышкин был не просто легендой, а живым символом советской авиации. На его боевом счету, только по официальным (сильно заниженным) данным, 59 сбитых самолетов противника. А его девиз «Высота – скорость – маневр – огонь!» стал универсальной «формулой победы» для всех «сталинских соколов».Эта книга предоставляет уникальную возможность увидеть решающие воздушные сражения Великой Отечественной глазами самих асов, из кабин «мессеров» и «фокке-вульфов» и через прицел покрышкинской «Аэрокобры».

Евгений Д Полищук , Евгений Полищук

Биографии и Мемуары / Документальное