Читаем Вернадский. Дневники 1917-1921. полностью

Сегодня заходил А.Н. Рябинин по делам «Геолог[ического] вест[ника]». Не успели получить денег. Это идейный работник, большевик. Говорит, что не может и не хочет подчиняться большев[истскому] правительству. Переживает тяжелое настроение в связи с крушением ожидавшихся результатов жизненной своей работы. Указывает, что в большев[истском] движении много искреннего и глубокого. Темнота масс. С ним разговор о социал[изме]. Я думаю, что его роль в России в конце концов кончена.

Георгий Старицкий все время подчеркивает вред пропорциональных выборов – того, что ярко указывал все время мой Георгий. Д.И. [Шаховской] тоже склоняется к этому и боится, что благодаря этому народ не поймет выборов и не признает Учредител[ьного] Собр[ания]. Но с другой стороны, он не подготовлен ни к каким выборам. Но все же слишком безличны и неперсональны выборы по спискам. А деление партий недостаточно проникло глубоко, и долгой их спокойной, мирной борьбы идей не было.

Умирает Катя Кавос в психическом страдании. Уходит все больше прошлое.

Читал Соловьева, Кингслея, Ежег[одник] Зоол[огического] музея и т. д. Много по сероводороду, Веселовского о Жуковском90

Был Курбатов. Карта культурн[ых] центров Азии. Он выбран в Томск: Сапожников предлагает ему ассистентшу Солодовникову, кот[орую] хвалит. Курб[атов], кажется, хочет Аносова.

17.ХI.[1]917

Вчера вышел.

Утром был Марковский. Он устроился в лабор[аторию] Сельскохозяйственного музея, которую привел в порядок после постоя солдат (на научных весах вешали махорку, взломали все замки, отвинтили винтики и т. д.). С ним – если не буду арестован – сговорился о работе. Им надо будет заменить Ир. Дм. [Старынкевич].

Были Н.И.Палечек и Н.Ф. Сурин. Палечек говорит о грустном настроении, какое производит на него делаемая им сводка-отчет по М. Н. Пр. Сообщили о результатах обсуждения вопроса о забастовке чиновн[иков]. Настроение твердое, и идет сейчас вопрос о том, чтобы выдать все-таки жалованье, хотя бы и не удалось получить ассигновки из казначейства, т.к. значительная часть счетчиков приняла сторону большевиков.

Заходил Толмачев узнать о здоровье.

Был в очень важном заседании Вр[еменного] пр[авительства]. Подписал два акта – обращение к русск[им] гр[ажданам] 91 (писал, говорят, Авкс[ентьев], редакц[ионная] комиссия Кускова, Шаховск[ой], Малянтов[ич], Нерат[ов]) и вопрос о созыве Учредительного собрания на 28.ХI. Я считаю последний акт не менее важным. Первое имеет большое значение и в международн[ых] отношениях. По М.Н.Пр. подписал я – к Салазкину ездила С. В. [Панина], но он – через посредство дочери Т[атьяны] Сер[геевны] правильно указал, что он и не принимал участия, и не знает содержания акта. Позже с дочерью прислал мне об этом и записку. — Был доклад Кириенко о киевск[их] делах. Ясно, что Укр[аинская] Рада очень ловко ведет дело, как политик, все более и более увеличивая свое значение – но реально деловая сторона очень неудачна, напр[имер], организация вольн[ого] казачества, защита сахарн[ых] плантаций и т.д. Декрет ее о земле, вероятно, ошибка. Сейчас она туда вызвала более надежные войска – гайдамацкий курень и 700 черном[орских] матросов. Укр[аинские] киевские войска – дезертиры и большевист[ски] настроенные. Сейчас идет ее глухая – но довольно ловкая с ее стороны борьба с большев[иками]. В Раде есть и австрофильск[ие] тенденции, и преоб[ладает] конфедеративная. В секретариате – федералист[ы]. С этой точки зрения серьезен выход Шульгина, Ефремова, уменьшение значения Винниченко, искрен[него] сторонника единения с Россией на почве федер[ации]. Если бы не измена казаков, ушедших на Дон и которые вошли в согл[ашение] с Радой, то Кор[нилов] и Каледин справились бы с движением. Они все ожидали победы над большевиками в Петрограде. Левые не выдали Кириенко и Василенку. Они испугались того, что действовали вместе с скрытоправ[ыми] элементами] (офиц[еры] и юнк[ера]), и боялись настроения масс, которых у них отнимали большевики. Сейчас очень серьезно то положение, что яркая пропаганда за единство России идет только в правых кругах. Смело и талантливо ведет эту линию Шульгин. Там идея патриотизма с открытым забралом. Социалисты этого боятся, и это их слабость. — Черносотен[ные] элементы находятся массами среди большевиков. К ним примыкают и преступные элементы. В Киеве около 20 000 дезертиров и 5000 воров и т. п. Это серьезная опасность. По-видимому, у Кир[иенко] впечатление таково, что, м[ожет] б[ыть], выгодно было бы включение в состав территории Украины не чисто украинских элем[ентов]. Того, что ему было нужно – как действовать и как относиться к правит[ельству] – кого за него не признать, — он от нас не получил. И Прок[опович], думаю, верно ему сказал, что это на местах – при данной конъюнктуре должны решать сами. Мы реальной силы пока не имеем.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза
«Ахтунг! Покрышкин в воздухе!»
«Ахтунг! Покрышкин в воздухе!»

«Ахтунг! Ахтунг! В небе Покрышкин!» – неслось из всех немецких станций оповещения, стоило ему подняться в воздух, и «непобедимые» эксперты Люфтваффе спешили выйти из боя. «Храбрый из храбрых, вожак, лучший советский ас», – сказано в его наградном листе. Единственный Герой Советского Союза, трижды удостоенный этой высшей награды не после, а во время войны, Александр Иванович Покрышкин был не просто легендой, а живым символом советской авиации. На его боевом счету, только по официальным (сильно заниженным) данным, 59 сбитых самолетов противника. А его девиз «Высота – скорость – маневр – огонь!» стал универсальной «формулой победы» для всех «сталинских соколов».Эта книга предоставляет уникальную возможность увидеть решающие воздушные сражения Великой Отечественной глазами самих асов, из кабин «мессеров» и «фокке-вульфов» и через прицел покрышкинской «Аэрокобры».

Евгений Д Полищук , Евгений Полищук

Биографии и Мемуары / Документальное