Вернадский. Дневники 1917-1921.

Сегодня было заседание обл[астного] ком[итета] к.-д., на котором я не был. Предлагали Бутенко быть головой. Раньше правым – они отказались. Ком[итет] решил, что он пойдет только в тов[арищи] предс[едателя]: 6 пр[авых], 2 к.-д., 2 поляка. Я не знаю, верно ли решение. С другой стороны, то, что рассказывал Бут[енко] в воскресенье в засед[ании] ком[итета], ясно указывает, что вся история с Рябцовым инсценирована властями. Чарыгин прямо говорит, что Драг[омиров] подготовлял, но Гревениц явился глупым исполнителем. Он вынес это из разговора с губернатором, получившим выговор.

Говорят, в Полтаве неспокойно. Укр[аинское] восстание – «банды». Ждут правительственные круги и в Киеве. Спект[орский] говорит, что здесь подготавливается восстание, распространяются прокламации и т. д. Для Киева, я думаю, это преувеличено – но для Украины много верного.

Читаю Channing’a биографию Торо ¹³. Вчера читал его поэмы – скучные. Мне хочется ближе ознакомиться с поэтами природы и поэтами религиозными и философскими. Много ли новых мыслей, которые сейчас только входят в наше сознание?

Работал над жив[ым] вещ[еством] хорошо.

Читаю по вечерам. Кроме Торо [читал] вчера вечером интересную биографию Фехнера, написанную Лассвицем ¹⁴. М[ожет] б[ыть], и можно связать с естествознанием ту конструкцию мира, какую дает Фехнер. Беда в ней и в аналогичных построениях [то], что это концепции возможные, но не те, которые дают понятие о реальном. Как между двумя точками бесконечное множество путей. Но один путь настоящий, наиб[олее] короткий. А здесь и этого нет? Мне давно кажется, что всякую религию и философскую концепцию можно подвести под каждые достижения момента, напр[имер] греческий политеизм под современную науку.

Утром разбор работы М. И. Бессмертной, Соф. Иос. Ярцев[ой] и М. И. Усанович – обсуждение хода анализа. Впервые кобальт найден во мхах.

Днем заседание ком[итета) [Национальной] библ[иотеки] – III Отделения. Удивительно – люди идут впереди на сокращение работы. В. Кистяковский говорит, что идет для того, чтобы спасти – я думаю, скорее по слабости сопротивления. Воблый говорит, что для Коопер[ативного] института не нравится название «украинский». Пусть запрещают, но зачем идти вперед?

Заходил Серг. Конст. Майборода. Служит, бедный, юрисконсультом в градоначальстве. Жизнь сжала его в рамках. Ищет работы для безработных, голодающих знакомых, надвигается страшная нужда.

Крымский нервничает. Думаю, что изменит. Ужасно неверный человек – опереться и поверить ему нельзя.

23.Х/[5.XI.1]919

Вчера вечером был Лучицкий В. И. Из Ростова – оттуда бодрое [начало]. Добился полупризнания Геол[огического ком[итета] от Малявина и К^о. В конце концов киевск[ая] партия Геол[огического] ком[итета] с пребыванием в Киеве. Получит и средства. Впечатление от Ростова то же – кто хочет добиться, надо там все отдавать.

Геолог[ическую] карту Украины не хотят издать – будет издана отдельно. Какая выгода? Тоже близорукая политика.

Вечером читал Мангу об Академии наук ¹⁵.

Утром работал над живым вещ[еством]. Позже заседание Ком[итета] Акад[емии] с Советом Ком[иссии] произв[одительных] сил. Удивительный человек В. А. Кистяковский – мелочно бестолковый и неприлично практичный. Как у всех Кистяковских, неприятна сторона – забота о денежных получениях. Меньше всего проявляющий эту сторону семьи Б. А. [Кистяковский] проявляет ее больше среднего человека нашего круга.

Известия в Киеве неважные. Всюду известия о восстаниях. В Носовке (где на днях было восстание?) офицерам «как врагам» крестьяне ничего не продают. В Полтав[ской] губ. все время появляются «банды», хорошо вооруженные. Лохвицу, говорят, взяли борьбисты. Вчера слух о захвате Екатеринослава – не знаю, верный ли. Все дорожает, подвоза нет. В комнатах у нас около 5^о R!

25.Х/[7.XI.1]919

Холодно. Снег, стоявший несколько дней, тает. В домах 3 — 5 R; спасаюсь в заседаниях, где топят, но холодновато. Киевляне в апатии и разочарованы. И холод, и разруха, и дороговизна, и невозможность выехать. Становится не лучше, а все хуже. ДА потеряла всякое доверие. Среди некоторых слоев начинается поворот к большевизму! Взятие Чернигова, неудачи под Орлом и Воронежем ставят перед все большей и большей частью Киева вопрос о прочности ДА. Постоянное бегство властей с Драгом[ировым] во главе сделало свое дело. Надо было быстро сменить Драг[омирова]...

Украинская пресса сейчас рассматривает происходящее как преходящий момент, а не как поворот. Деникин, Петлюра становятся рядом как кондотьеры, идеал которых не отвечает созиданию...

Видя то, что делается кругом,— могут опуститься руки. Глухая реакция – произвол не власти, а произвол безвластия: самое ужасное, что может быть.

Говорят, что анархия на жел[езных] дорогах достигла невероятных размеров, города грабятся шайками... А доверие к ДА исчезло, и она не может собрать вокруг себя людей.