Верность

Я посмотрела на кружку и тут же вспомнила вечер, когда Хейден приготовил нам с Джеттом по кружке горячего шоколада. Незатейливое воспоминание: я впервые попробовала незнакомый напиток. Но то был один из счастливейших моментов моей жизни в Блэкуинге, полный ощущения мира и безопасности.

– Нет, спасибо, – отказалась я.

У меня едва ли хватило бы сил поднять и донести до рта кружку с чаем.

Отец и брат внимательно смотрели на меня, стойко воздерживаясь от желания забросать меня сотнями вопросов. Я упиралась глазами в стену и никак не могла взять себя в руки. Первым не выдержал Джоуна.

– Ты ведь все это время была в Блэкуинге?

При упоминании лагеря мое сердце дрогнуло, а по животу разлилась тупая боль. Если я так отреагировала на слово «Блэкуинг», что может произойти потом, когда я свыкнусь с тем, что сказал мне Хейден? Об этом не хотелось думать. Прошло несколько минут, прежде чем я вяло кивнула, подтвердив слова брата.

Даже сейчас, невзирая на то, что мне пришлось выслушать от Хейдена, я твердо решила не сообщать никаких сведений о Блэкуинге. Пусть задают любые вопросы, пусть думают что угодно, я ничего не скажу и никого не подставлю под удар. Хейден мог меня не любить. Я могла ему надоесть, но мною не владело желание отомстить ему. Я никому не хотела причинить вред: ни ему, ни многим другим, которые стали мне небезразличны. Даксу, Киту, Докку, Мейзи, Джетту…

Джетту.

Боже мой…

Джетт явно не поймет. Я и сама не понимала. Перед глазами всплыла картинка, которую он сделал для нас с Хейденом. Мы втроем держались за руки-прутики, словно семья. Мальчишку это добьет. При мысли о Джетте на моем истерзанном сердце появились новые трещины.

– Грейс?

– Что? – ответила я, прослушав вопрос.

Моргнув, я попыталась сосредоточиться на отцовском лице, надеясь, что крохи добрых чувств к нему помогут отогнать эту боль.

– Что произошло? – осторожно спросил отец.

Я сделала глубокий вдох, и мне снова обожгло легкие. Что произошло? Лучше спроси, чего не произошло.

– Я… я…

Я снова замолчала, попытавшись вспомнить, как началось это путешествие. Нужно тщательно выбирать каждое слово, чтобы уберечь Блэкуинг от любых актов мести.

Зеленые глаза Селта, такие же, как мои, безотрывно смотрели на меня. Я обдумывала ответ. Вплоть до этого момента я не замечала никаких перемен в отцовском лице. А ведь что-то поменялось. Я вгляделась в него, подмечая различия между тем, как он выглядел несколько месяцев назад и сейчас. Я же не три года отсутствовала, чтобы он успел так сильно измениться.

– У тебя все в порядке со здоровьем? – спросила я, не отвечая на отцовский вопрос.

Джоуна заерзал на стуле. Отец смущенно моргнул и улыбнулся. Как мне показалось, намеренно.

– Я прекрасно себя чувствую. Ты нам лучше расскажи, что происходило с тобой.

Он явно не хотел говорить мне правды, но лицо выдавало его. Он сильно исхудал. Крепкая мускулатура усохла. Само лицо вытянулось, а щеки впали.

– Но…

– Все в свое время, дорогая. Рассказывай нам о своих приключениях.

Он говорил мягко, кивком предлагая мне продолжать. Я решила рассказать свою версию случившегося, но только чтобы узнать о его состоянии.

– Как ты помнишь, я отправилась в город вместе с Джоуной и другими, – начала я, искоса взглянув на брата.

Тот даже не шевельнулся, словно это не он бросил меня с простреленной ногой.

– Продолжай, – с ласковой настойчивостью произнес Селт.

– И… они меня нашли. – Я чуть не назвала имени Хейдена, успев замаскировать первый звук под выдох. – Взяли в плен и отвели в свой лагерь.

Вот так. Плотно ужатая версия случившегося. Никаких подробностей, хотя в целом я говорила правду.

– Но тебя же ранили, – встрепенулся Джоуна. – Это грозило потерей крови. Как ты уцелела?

– В лагере мне обработали рану и наложили швы, – нехотя призналась я.

– Где они тебя держали? Ты что-нибудь видела? – забрасывал меня вопросами Джоуна. – Устройство лагеря, кто чем у них занимается? Как ты сумела бежать?

Он нетерпения он даже подался вперед.

«Бежать!» – мысленно усмехнулась я.

– Джоуна! – одернул сына Селт. – Грейс пробыла в плену несколько месяцев. Не дави на нее. Дай ей прийти в себя, отдохнуть. Она нам все расскажет, когда почувствует себя готовой.

«Нет, – мысленно возразила я. – Ничего я вам не расскажу».

– Хорошо. А где тебя держали? – стиснув зубы, спросил брат, явно рассерженный моей скрытностью.

– Не знаю, – упрямо повторила я. – Я толком ничего не видела.

– Ты провела там более трех месяцев и совсем ничего не видела? – с явным недоверием спросил Джоуна.

Вид у него был такой же недоверчивый.

– Нет.

Я говорила сухо, заставляя себя не замечать боли, раздирающей все тело. Каждое произносимое слово било по мне. Я чувствовала, что вот-вот потеряю сознание.

– Но… я видел тебя с ним! – взорвался Джоуна, дав выход своей досаде. – Ты просто шла по лагерю вместе с их главарем. Не связанная и без мешка на голове. Ты спокойно шла. Ты должна была что-то видеть.

Я решила проигнорировать и эти слова и врать до конца.

– Меня водили только в столовую. Кроме стола, стула и тарелок, я ничего не видела.

– Тогда ты наверняка что-то слышала. Обрывки разговоров.