Верность

Звук ее имени вонзился в мое тело тысячью кинжалов и изодрал меня в клочья. Если бы не волевое усилие, я бы вздрогнул.

– Ушла.

– Но… почему? – тихо, с нескрываемой грустью спросил Джетт. – Ей у нас не понравилось?

Остаток внутренней боли тут же подавил слабое чувство вины. Мне был понятен нехитрый ход рассуждения мальчишки: Грейс у нас не понравилось. Это означало, что он ей тоже не понравился, и она захотела уйти. Но возражать ему у меня не было сил.

– Я отправил ее домой.

– Почему?

Его вопросы действовали мне на нервы. Я стиснул зубы, чтобы не наорать на Джетта, ограничившись коротким:

– Потому.

– Но… я думал, она тебе нравится. А мы нравимся ей. Я думал, мы как семь…

– Что? Семья? – не выдержал я. – Что за идиотскую дребедень ты напридумал? Никакая мы не семья и никогда ею не были. А теперь исчезни.

Он пискнул. Жалобно, как птенец. Это заставило меня повернуться к нему, и взгляд моих сердито пылающих глаз упал на печально скривившееся мальчишеское лицо. Из глаз Джетта потекли слезы. Он проглотил комок в горле и стал пятиться от меня.

– Извини, – напряженным от слез голосом произнес Джетт, затем резко повернулся и побежал в другую сторону.

Я тяжело вздохнул, еще сильнее возненавидев себя за то, что был с ним так груб. Но мальчишке пора кое-что узнать. Джетт все еще оставался слабым и мягкотелым. Нужно, чтобы он поскорее понял: жизнь не всегда бывает пронизана солнцем и с радугой на небе. Мир – дерьмовое место, с дерьмовыми людьми и дерьмовыми событиями. Мы редко получаем желаемое, и чем скорее Джетт это усвоит, тем лучше.

С такими мыслями я вышел к центру лагеря. Там мое лицо стало совсем хмурым. Меня удивило и рассердило скопление людей. Их собралось намного больше, чем обычно. Мне только общения с толпой не хватало! Я хотел было повернуть назад, когда меня окликнули.

– Хейден!

Я скрипнул зубами, сжал челюсти, раздул ноздри и шумно выдохнул, стараясь оставаться спокойным. Я почти разучился сдерживаться. Люди ждали, когда я подойду. Меня окликнули откуда-то из середины толпы. Подойдя туда, я быстро увидел, кому понадобился. Это был Барроу. Сощурившись, он следил, как я приближаюсь.

– Что? – отвратительным, угрюмым голосом спросил я.

– Может, объяснишь? – резко, с упреком спросил он, продолжая сердито смотреть на меня.

Собравшиеся перешептывались, слушая начало нашей словесной перепалки. К боли, затаившейся у меня в животе, добавилось предчувствие беды.

– Что тебе объяснить? – тем же тоном спросил я.

– Думаю, ты и сам знаешь, – парировал мой выпад Барроу.

Я чувствовал на себе взгляды собравшихся, но сам безотрывно смотрел на Барроу. Я знал, куда он клонит. Он требовал объяснить исчезновение Грейс. До сих пор мне как-то удавалось избегать расспросов. Рано или поздно все равно придется говорить об этом, но только не сейчас.

– Если ты собираешься что-то сказать, говори напрямую, – потребовал я.

Я почти обрадовался этому столкновению: будет куда переправить часть неутихающего гнева.

– Трудно не заметить, что с недавних пор ты повсюду появляешься без своей пленницы. Это в глаза бросается. Думаю, не мне одному, – мрачно изрек Барроу и с нарочитым вниманием поглядел по сторонам, словно высматривая отсутствующую Грейс.

– Ценное наблюдение, – огрызнулся я, ощущая поднимающийся гнев. – Может, ты хочешь поделиться еще какими-то, не менее прозорливыми наблюдениями?

– Мне просто интересно знать, куда ты ее дел, учитывая, что эта девица – из вражеского лагеря.

– Я не считаю себя обязанным отчитываться перед тобой, Барроу, равно как и перед кем-либо еще. Может, тебе напомнить, кто командует этим лагерем?

Я старался говорить спокойно, не теряя самообладания, но меня выдавали сжатые кулаки и угрожающие нотки в голосе.

– Какой ты командир, если мы не можем тебе доверять? – напирал Барроу. – Ответь-ка, что ты от нас скрываешь? Куда исчезла твоя смазливенькая пленница?

Я заметил, что многие кивали, открыто поддерживая Барроу. Чувствовалось, и они тоже хотели услышать мои объяснения. И почему-то в этой толпе не было никого из моих союзников. Дакс, Кит, Докк и другие, кто бы мог меня поддержать, словно нарочно не пришли.

– Ты меня достал, – прорычал я, чувствуя, как гнев сменяется бешенством.

Как он посмел бросать мне вызов в присутствии стольких людей?

– Это не у меня завелись секреты от людей, – невозмутимо заметил Барроу, продолжая щуриться.

– Нет у меня никаких секретов! – бросил я, сознавая, что вру. – Она ушла, только и всего. Тут нечего обсуждать.

– Значит, ты не отрицаешь, что после нескольких месяцев пребывания здесь ты позволил этой девчонке уйти? Сам отпустил врага? Она успела изучить наш лагерь, насобирала кучу сведений о нас, узнала наши слабые стороны, и ты позволил ей отправиться домой?

Когда до собравшихся дошел смысл слов Барроу, в толпе послышались удивленные восклицания. Разумеется, никто из них не знал, что Грейс никогда бы не предала нас. Я знал: нам нечего опасаться на этот счет, но мои подопечные не знали. Они вверили мне заботу о своей безопасности, и сейчас им казалось, что я бросил их на съедение хищникам.