Верность

– Пап, ты никогда не будешь старым, – отвечал Андреа, не отрываясь от раскраски Хи-Мена и фокаччи, которую не доел в школе. Да и теперь, всякий раз, когда приходил в киоск и садился на отцовский табурет, представлял отца молодым.

Он наблюдал, как отец ловкими пальцами переставляет периодику на витрине за его спиной, чтобы хорошо просматривались названия иллюстрированных журналов, пока мама разговаривала у входа.

Прижав к себе перебинтованную руку, другой он отпускал покупателя. Андреа вышел из дома на рассвете.

– Ты куда? – спросонья поинтересовалась Кристина.

– Не волнуйся, – ответил он.

– С братом я сама разберусь, – уверила она.

Он ничего не ответил.

– Андреа! Поклянись, что ты к нему не пойдешь!

Кивнув, прошел в ванную, тщательно, до основания, вычистил землю из-под ногтей. Принял антибиотик и аккуратно перебинтовал руку. Сложил окровавленные вещи в пакет и выбросил в мусорный бак подальше от дома. Шагая по улице, он все еще думал о Цезаре.

Когда подошло время обеда, они по очереди перекусили в баре «Рок»: он пошел с мамой, усадив ее на банкетку, сел напротив. Он боялся, что она, как и всегда, обо всем догадается. Мамины щеки алели румянцем, как у горцев, хотя она была родом из Виджевано. Ее волновало здоровье отца: твой отец – старый упрямец, да и ты ничем не лучше. Затем спросила, почему он не позвонил им из больницы.

– Там была Кристина, – ответил он.

– Ты мог бы просто сказать, что у тебя все в порядке. Ты же в порядке? – спросила она, положив бутерброд на тарелку.

Он поступил так же; как ему хотелось купить ей вечернее платье и сказать, что она красива и достойна большего. Обойдя вокруг стола, он сел рядом с ней на банкетку.

– Я в порядке. – И обнял ее.

Ему хотелось попросить у нее машину и сразу же уехать, но вместо этого он вернулся в киоск, переставил комиксы поближе к автомобильным журналам, навел порядок в ящиках с подержанными книгами. Рука пульсировала глухой болью, пока он отпускал покупателей и помогал отцу с газетами. Затем спросил, можно ли взять машину. Отец ответил, что заправил бак еще вчера, и поинтересовался, как он будет переключать скорости перебинтованной рукой. Андреа ответил, что это не проблема, и взял ключи из ящичка.

С трудом справляясь с переключением передач, он добрался до Корветто, на светофорах сжимал и разжимал кулак, чтобы привыкнуть к боли, перестал только тогда, когда выехал на окружную. Повернув к Сан-Донато, сбросил скорость и увидел, что на футбольном поле никого нет. Доехал до дома – ни следа знакомых машин. Позвонил Кристине и сказал, что рука болит уже меньше, но он заедет к врачу на осмотр, а потом поужинает с родителями.

– Что ты им рассказал?

– Сказал, что порезался.

– И они поверили?

– Понятия не имею. Может, и нет.

– Брат не берет трубку.

– Я уже захожу к врачу.

– Я сама поговорю с ним сегодня.

Попрощавшись с Кристиной, он вышел из машины и поспешил к дому, перелез через прохудившуюся сетку и прошел на задний двор. На пыльном задворке валялись лопаты, которыми воспользовались, чтобы закопать Цезаря, и какие-то ведра. Заглянув в будку, он обнаружил скрученную цепь. На самом деле это были две цепи, соединенные карабином; разъединив их, он выбрал ту, что покороче. Вытащил ее из будки и обмотал вокруг здоровой руки. Вышел на улицу и сел в машину, сдал назад, припарковался за поворотом. Включив радио, принялся ждать; он не знал, появится ли сегодня брат Кристины или нет. Тот часто бывал у старика-отца, за которым они с сестрой смотрели по очереди. Решив ждать до заката, Андреа прослушал выпуск новостей и песню Карбони: он полюбил Карбони после концерта в Ассаго. Перечитал сообщение от Маргериты (с недавних пор они переписывались), потом она ему позвонила и ни с того ни с сего предложила вместе выпить кофе в субботу или воскресенье. Он выключил радио и опустил сиденье.

Когда показался «Форд Фиеста», он почти задремал, рука пульсировала от боли, на телефоне было два пропущенных звонка от Кристины. Андреа подождал, пока парень припаркуется, выйдет из машины и войдет в дом. Затем Андреа поднялся и хлопнул дверцей, цепь свисала вдоль его ноги.

Три раза ударил в дверь ногой и, едва она открылась, бросился на противника. Он хорошо работал кулаками: правда была в том, что его тело годилось не только для профессиональной деятельности. Железные мышцы, гибкие суставы, быстрая реакция – отличное подспорье в драке. Резкий толчок – и тот, другой, уже на кухонном полу. Прежде чем пустить в ход цепь, Андреа дал ему время подняться и прохрипеть: какого черта. Получив удар в бок, тот снова упал, и Андреа принялся молотить его цепью по ногам. Андреа видел, как у него пошла пена изо рта, как он старался извернуться, отползти на руках, а затем обмяк. После удара в берцовую кость Андреа внимательно на него посмотрел: его обездвиженный ровесник, корчась от боли, приподнял голову, чтобы ощупать и рассмотреть переломанную ногу. Андреа ударил в последний раз и прислонился к столу.