Верность

– Скажи им, что мне нужно три каталога. Они же обещали.

– В университете что, тоже ничего?

Он покачал головой.

– Возможно, что-то выгорит в другом месте. Посмотрим.

– Где?

– В Bell’Italia.

– Звучит недурно.

– Скоро у меня еще одно собеседование, там лучше платят.

– А что там?

– Маркетинг: пиво и напитки.

– Пиво и напитки?

Карло потянулся за каталогами, она сделала то же самое, и он коснулся ее руки.

– Знаешь, так странно видеть твой стол пустым.

Карло опустил глаза в чашку, на дне проступил чей-то безносый профиль; жаль, что он не умеет гадать на кофейной гуще. Они сидели молча, она теребила край свитера. Под левым глазом у нее размазалась тушь, для Карло она была все той же двадцатилетней девчонкой, расторопной стажеркой, которая пришла в редакцию много лет тому назад. С Микеле они решили, что она похожа на Одри Хепберн.

Карло взял каталоги.

– Всегда хотел побывать в Канаде. Спасибо, Ману.

– Пройдемся?

– Ты не торопишься на работу?

– Я отпросилась на пару часов.

Она вытащила из сумки и надела шерстяной берет, оттенявший ее темные глаза. Выйдя из бара, они дошли до Навильи Павезе. В январе отсюда убрали все лодки, и они даже не сразу поняли, куда попали. У перекрестка Карло сказал:

– Мне нужно забрать сынишку из садика.

Не доходя до светофора, Мануэла резко остановилась:

– Прямо сейчас?

– Да, прямо сейчас.

– Тогда пока! – Она улыбнулась и пошла по переходу в обратную сторону. Улыбнувшись ей в ответ, он подождал, пока ее фигура скроется за углом. Затем направился к детскому саду.

Перед входом стояло дерево с длинными ветками и красными листьями. На ветках сидели белки, одна славка-черноголовка и еще белки. Через окно он увидел детишек, собравшихся вокруг воспитательницы. Лоренцо сидел по-турецки, при каждом движении кофта топорщилась на нем из-за согнутых плеч. Порой он представлял сына взрослым – вежливым и сильным парнем.

Заметив входящего отца, ребенок бросился к нему со всех ног. Карло зарылся носом в детское ушко и шумно выдохнул – малыш зашелся от смеха. Затем надел на ребенка ветровку и предупредил, что им нужно зайти в университет, забрать почту. Однако перед этим они заглянули в пиццерию: они всегда брали один кусок пиццы на двоих и поедали его, забравшись на высокие барные стулья. Запив пиццу кока-колой, Лоренцо рассказал отцу, что Филиппо Гаттеи встречается с Франческой Веккьетти. Карло поинтересовался, счастлив ли Филиппо. В последние дни ребенок был разговорчив, и они решили не упускать такой шанс.

Лоренцо кивнул, а затем сказал:

– Бабушка Анна умрет.

– С чего ты взял?

– Она же ногу сломала.

– Бабушка скоро поправится и вернется домой.

– Мама по телефону говорила, что боится.

– Кому она это говорила?

– Тете Симоне.

– Ну, знаешь, взрослые всегда так говорят.

Мальчуган оставил на салфетке последний кусочек пиццы.

– Я тоже боюсь.

Карло его поцеловал.

– С бабушкой все будет хорошо, мышонок.

В машине Лоренцо смотрел в окно, и Карло включил радио. Сынишка беззвучно напевал в такт музыке и перестал только тогда, когда они подъехали к воротам университета. Взяв ребенка на руки, Карло подошел к смотрителю и назвал имя и фамилию. Тот порылся в стоявшей на полу коробке и протянул ему плотный почтовый конверт. Увидев, что письмо без обратного адреса, Карло догадался, что оно от нее. Держа Лоренцо за руку, он пошел обратно, у выхода помедлил и оглянулся на туалет. Керамическая плитка и неоновый свет, шум от сливов и отблеск в зеркалах. Сжав детскую ручонку, спросил:

– Ты хочешь по-маленькому?

Ребенок ответил, что нет.

Однако они все равно туда вошли. На рукомойниках поменяли краны. Двери двух кабинок были приоткрыты: недоразумение. Тут он узнал, что собственные желания могут выходить за установленные рамки. Другие женщины у него появлялись вовсе не в качестве замены Софии Казадеи. Как-то через три месяца после ее возвращения в Римини Карло работал над каталогом о Мартинике, затем встал, прошел в соседнюю комнату к Мануэле и пригласил ее днем в кино. Он застал ее врасплох и, услышав робкое «да» от чужой невесты, весь затрепетал. Выждав полчаса, они вышли поодиночке и встретились у кинотеатра «Орфео», сели рядом друг с другом в темном зале так, что их ноги соприкасались, и с замиранием сердца смотрели фильм до самых финальных титров, а после прогулялись вдвоем, все время оглядываясь, как бы их не увидели вместе. Затем попрощались, Карло вернулся домой, с чувством неудовлетворенности обнял Маргериту и еще раз ощутил, каким образом интрижки на стороне отражаются на семейном очаге.

– Папа! Я хочу пи-пи.

– Вот видишь. Я же говорил.

Он зашел с Лоренцо в кабинку и помог малышу спустить штанишки. После журчания мочи к запаху аммиака присоединился и запах его сына. Карло нажал на слив, они вышли и сполоснули руки. Уже во дворе он решил повременить с конвертом. Взглянул на сына, у того была особая манера выражать свои желания: то, как он тер руки, как сильно обнимал родителей, какую позу принимал. Лоренцо никогда ничего не требовал, словно считал свои просьбы чем-то неестественным. Карло с Маргеритой научились угадывать его потребности.