Вернувшиеся

Э н г с т р а н д.   Господи милосердный, пожалуй, не стоит нам говорить о совести, господин пастор.

М а н д е р с.   Нет уж, как раз об этом и поговорим. И ответ ваш каков?

Э н г с т р а н д.   Совесть-то, она ведь иной раз шибко грызет.

М а н д е р с.   Ага, это вы все-таки признаете. А не соблаговолите ли чистосердечно рассказать мне всю историю с Региной.

Г о с п о ж а   А л в и н г   (поспешно). Пастор Мандерс!

М а н д е р с   (примирительно). Позвольте мне…

Э н г с т р а н д.   С Региной? Господи, как вы меня напугали! (Взглянув на госпожу Алвинг.) С ней ведь никакой беды не стряслось, да?

М а н д е р с.   Нет, надо надеяться. Я имел в виду ваше с Региной родство. Вы всегда называли себя ее отцом, так?

Э н г с т р а н д   (мнется, неуверенно). Ну… хм… вы, господин пастор, знаете, как оно вышло у нас с Юханной-покойницей.

М а н д е р с.   Извольте говорить всю правду без утайки! Ваша покойная супруга, отказываясь от места, поведала госпоже Алвинг истинную правду.

Э н г с т р а н д.   Ну, ежели так, то… и тогда… Все-таки сказала… Эх…

М а н д е р с.   Энгстранд, вас разоблачили.

Э н г с т р а н д.   А ведь божилась и клялась всеми святыми…

М а н д е р с.   Божилась?!

Э н г с т р а н д.   Нет, только клялась. Но так истово, так искренне.

М а н д е р с.   И все эти годы вы утаивали от меня правду. От меня! А я всецело верил вам.

Э н г с т р а н д.   Да, каюсь, есть за мной такой грех.

М а н д е р с.   Разве я заслужил от вас подобное отношение, Энгстранд? Не я ли был всегда готов помочь в меру моих сил, словом и делом? Ответьте мне! Так было?

Э н г с т р а н д.   Не будь в моей жизни вас, пастор Мандерс, она бы не раз приняла куда худший оборот.

М а н д е р с.   И вот как вы мне отплатили… По вашей милости я занес в церковную книгу неверные сведения, и вы годами утаивали от меня истинное положение дел, пренебрегая вашим долгом передо мной и перед святой истинной правдой. Ваш поступок, Энгстранд, нельзя оправдать, так что отныне все между нами кончено.

Э н г с т р а н д   (со вздохом). Да понял я, понял.

М а н д е р с.   Разумеется, поскольку оправдаться вам нечем?

Э н г с т р а н д.   А что ей было делать-то? Еще больше срамиться, рассказывая всем о своем позоре? Когда бы господин пастор попробовал поставить себя на место Юханны-покойницы…

М а н д е р с.   Я?!

Э н г с т р а н д.   Свят, свят, я не аккурат про такие обстояния, конечно же. Я для сравнения, ну, если б вдруг за пастором было что постыдное в глазах людей, как говорится. Нам, мужскому полу, не след судить их женский пол строго, господин пастор.

М а н д е р с.   Я и не сужу. Мои обвинения, заметьте, адресованы вам.

Э н г с т р а н д.   А позволено ли мне будет задать господину пастору маленький вопросик?

М а н д е р с.   Извольте.

Э н г с т р а н д.   Разве человеку не заповедано поднимать падшего?

М а н д е р с.   Безусловно.

Э н г с т р а н д.   И разве не должен человек держать слово, коли дал его?

М а н д е р с.   Конечно, но…

Э н г с т р а н д.   Когда с Юханной случилось несчастье через этого англикашку – или америкашку, или там русского, как его назвать-то, – она воротилась в город. Мне она, бедная, до того раз, нет, два даже давала от ворот поворот, потому как заглядывалась на красоту, а у меня вон нога увечная. Господин пастор помнит, поди, что однажды я осмелился на танцах призвать к порядку пьяную матросню. Они перепились и буянили, я стал проповедовать им новую жизнь, тут они…

Г о с п о ж а   А л в и н г   (от окна). Хм…

М а н д е р с.   Я помню, Энгстранд. Эти дикари тогда спустили вас с лестницы. Вы уже рассказывали мне об инциденте. Свою увечность вы несете с честью.

Э н г с т р а н д.   Я себе это в заслугу не ставлю, господин пастор. Так я вот что рассказывал – она пришла ко мне и со скрежетом зубовным, заливаясь слезами, во всем призналась. И скажу вам, господин пастор, у меня сердце зашлось от ее рассказа.

М а н д е р с.   Вот оно что, Энгстранд. И тогда?

Э н г с т р а н д.   И тогда я сказал ей так: американец бороздит мировой океан, сказал я. А ты, Юханна, совершила грехопадение и есть существо падшее. Но Якоб Энгстранд, сказал я, он крепко стоит на своих двух ногах – это я так образно выразился, господин пастор…

М а н д е р с.   Прекрасно вас понимаю. Продолжайте, пожалуйста.

Э н г с т р а н д.   Вот так я поднял падшую и женился на ней честь по чести, чтоб народ не прознал, как она заблуждалась по части иностранцев.

М а н д е р с.   Поистине прекрасный поступок, Энгстранд. Но как вы могли опуститься до того, чтобы взять деньги? Я отказываюсь это понимать.

Э н г с т р а н д.   Деньги? Я? Да ни гроша!

М а н д е р с   (глядя вопросительно на госпожу Алвинг). Вот как…