Верные до конца

Так бывает со всеми положительными и решительными путниками „В рай Ханаана, где вечного счастья рассвет“. Так было с Давидом, праотцом Христа по плоти, и со всеми праведниками. Так было и с потомком Давида по человеческому естеству, Корнем Давида по творческому Божеству и с Бого-Человеком Христом Иисусом (Откр. 22:16). „Он во дни плоти Своей (Евр. 5:7) неоднократно и разнообразно говорил ученикам Своим и цели Своего воплощения или вочеловечения, которое заключалось в искупительной, жертвенной смерти Его. На человеческую плоть Свою Он смотрел как на жертву, а Божество Его представляло Священника вечного в силу неповторяемости Его жертвы. Позируя (являя) в качестве Пастыря овец великого Кровию Завета вечного“ (Евр. 13:20), Он объявил Своим неверующим слушателям так: „Я есмь Пастырь добрый… И жизнь Мою полагаю за овец… Никто не отнимает ее у Меня, но Я Сам отдаю ее: имею власть отдать ее и власть имею опять принять ее“ (Иак. 10, 14, 15, 18).

Добровольность в самопожертвовании и предъявление всемогущества в самооживлении… В другом случае, заявляя Своим ученикам о Своем вечном Священстве и о Своей жертве, всеобъемлющей по всемирности, всевековой по времени и вседостаточной по силе, Он сказал так: „Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих“ т. е всех (Мф. 20:23; ср. 1 Тим. 2:16; Евр. 2:9; Тит. 2:11). Так заявил Бого-Человек Христос Иисус и врагам и друзьям Своим, когда Его жертвенная, смертная половина находилась еще в полной безопасности, когда наступил решительный, не просто критический, но сокрушительный момент, момент входа бессметного Священника и Смертной жертвы в Одном Лице уже не в „долину смертной тени“, но во врата самой смерти, — позорной, ужасной, мучительной смерти, — когда вервие необходимости, наброшенное на шею жертвы, несопротивимо тянуло жертву к месту заклания, — то жертва, душою скорбя смертельно, а телом дрожа страшно от холодного пота, перемешавшегося с кровью в студеную ночь ранней весны „с сильным воплем и со слезами“ умолял Небесного Отца о пощаде, говоря: „Отче Мой! Да минует Меня чаша сия“, а твердовольный Священник говорил Всевышнему:,Да будет воля Твоя!“ (Евр. 5:7; Мф. 26:39, 42). Непоколебимая решимость Божественного Священника превозмогла над страхом трепещущей человеческой жертвы, — и искупление наше совершилось.

В отношении к общечеловеческому искуплению всех и каждого, желающего себе спасения от власти греха и от вечной смерти, можно сказать словами одного стиха в псалме: „Смерть расторгнута, и мы избавились“. В отдельных же случаях, после горьких христианских опытов, пережитых „в долине смертной тени“ Христа ради, по выходу из нее „испытанные в жизни сей в горниле бедствий и скорбей“, вместо одного только что приведенного из псалма стиха могут сладостно воспевать весь 123-ий псалом, как хвалебный гимн своему Вождю и Избавителю и как победную песнь торжества во Христе, после одержания славной победы над злом „силою Возлюбившего нас“ (2 Кор. 2:14; Римл. 8:37).

Вы, дорогой П. Я., как и другие братья — исповедники, прошедшие „долину смертной тени“ под водительством и при покровительстве Того, Кто „был мертв, и се, жив во веки веков“, и Которому с момента Его славного воскресения из мертвых доныне и навсегда дана „всякая власть на небе и на земле“ (Откр. 1:18; Мф. 28:18), лучше всех нас, не прошедших, можете по личному опыту засвидетельствовать о верности слов Псал. 22:4 и Мф. 28:18…

Из Вашего письма я понял, что И. И. Бондаренко и В. И. Колесникова постигла та же болезнь, что и нашего Сашу. Верно ли понял я Вас? Саша в том же положении. Перелома болезни пока не видно.

Остаюсь с братским приветом Вам, уважаемой Лидии Михайловне с Жоржиком, С. В. Петрову и всем родным по крови Христа и Духу Бога Живого. Молитесь о нас.

Истинно любящий и искренно уважающий Вас: Г Шипков.

Р. С. Где теперь наш В. Н. Перцев с семейством?

Третье письмо

(отрывок)

„Помогай себе, и Бог поможет тебе“. Это — не безбожная, но божная пословица. Люди же от своего горького разочарования в скорой помощи от Бога обыкновенно сначала впадают в отчаяние, а затем и в безбожие. Таким образом вера их, подобно искре из горнила, взлетев сначала в блеске вверх, к небесам, гаснет в ночном воздухе и падает пылинкою на холодную землю. Увы, за таких „верующих!“