Вероятно, дьявол

По пути из аптеки я купила батарейку в неработающие, пылившиеся в тёмной прихожей весы. Чтобы разглядеть цифру на маленьком экранчике, нужно было включить болезненно режущий глаза свет в комнате. Я надеялась, что похудела до 49 килограммов, но стартовый вес был 51,5. Зато теперь у меня были волшебные таблетки, которые помогут похудеть, может быть, до 45, но всё постепенно.

У препаратов был накопительный эффект, что значит, как сказала врач, нужно ещё немножко потерпеть. Мурашки в затылке прошли почти сразу, но, ожидая, пока счастье накопится где-то в тёмно-красных полостях организма, я не сразу заметила, что после двух недель приёма таблеток аппетит сменился чувством полёта, и с врождённой лёгкостью пустота в желудке проделывала сальто. Было так хорошо, что есть не хотелось. Это было ни на что не похоже. Хотелось только зелёного сочного киви. Я думала, как было бы хорошо, если бы есть вообще было не нужно. Появляясь, голод ощущался не в желудке, а в ногах, когда коленки начинало приятно потряхивать. Походка становилась зыбкой, будто плывёшь. Тогда я съедала немного зелёного киви. Немного киви на завтрак, обед и ужин. Я срезала ножом волосатую коричневую кожицу и, не разрезая, вонзала зубы в скользкий сочный плод. Во рту от кислоты было ощущение, как от взрыва маленькой бомбы, а зелёные глаза наливались ещё большей зеленью. В промежутках подкреплялась кофе, теперь чёрным, без молока и сахара.

У препаратов был один недостаток – крайняя несовместимость с алкоголем. Я любила выпить. Во время одинокой жизни в Москве алкоголь стал неотъемлемой частью общения. Вино, как мне казалось, делало меня более интересной в глазах окружающих. Вино позволяло быть более развязной, свободной, непосредственной – такой, какая я есть на самом деле. Может быть, чуточку безрассудной в моменте, а наутро подавленной и тихой больше обычного, но оно того стоило. К вечеру становилось лучше, чувство подавленности проходило, и внутренний голос вкрадчиво нашёптывал: «Сегодня можно ещё немного выпить». Последствия употребления алкоголя с антидепрессантами были мне пока неизвестны. И некоторое время, пока эффект от лекарств копился, я держалась – не пила целых три недели с начала приёма таблеток, но потом, позволив себе на одной вечеринке несколько бокалов вина, расслабилась – всё казалось волшебным, я чувствовала, как меня наполняет любовь ко всему миру, чувствовала, что могу всё и море по колено. Ни во время, ни после вечеринки ничего страшного, по крайней мере, из того, что я бы запомнила, не произошло, и я решила, что предостережения о несовместимости этих двух источников радости несколько преувеличены. Наутро голова была на удивление ясной и лёгкой, только память давала сбой – я не помнила ни большую часть вечера, ни того, как добралась домой. Решила, что иногда правила стоит нарушать, а с последствиями будем разбираться по мере поступления, тем более в жизни начался новый период, вызванный пока что робким сближением с Профессором. Рядом с ним мне нужно быть смелой и много смеяться. Ещё дело было в том, что Профессор вызывал страх и оцепенение, справляться с которыми ничем, кроме алкоголя, не получалось.

* * *

Я проснулась с восходом солнца. Приоткрыв один глаз и не поворачивая головы, осмотрела красную комнату: стол, комод, стул, на полу валялась смятая комом, с первого взгляда незнакомая одежда.

– Раздевайся! – рявкнул он, опустившись рядом с ней на заднее сиденье такси.

Только когда он вернулся, она поняла, как долго его не было. Всё это время она, запрокинув голову и откинувшись на сиденье, плакала, завывала и громко всхлипывала, полностью отдавшись потоку слёз. Таксист, вероятно, не меньше, чем она, боялся, что мужчина, посадивший эту сумасшедшую к нему в машину, не вернётся, и не высадил её только потому, что внушительный счёт за поездку из пригорода ещё не был оплачен.

– С вами всё в порядке? – спрашивал водитель. – Вам нужна помощь?

– Нет-нет, всё в порядке, – отвечала она и продолжала упоительно размазывать по лицу слёзы.

Картинка за окном была размытой. Снаружи тёмная и бездонная, как колодец, ночь и незнакомый двор. Она не знала, почему плакала – от испуга или от того, что произошло до того, как она оказалась в машине. От звуков собственного плача она будто проснулась.

– Он вернётся, – сказала она, убеждая больше себя саму.

– А куда он пошёл? – спросил водитель.

– Не знаю, – она оглядела тёмный салон машины, пытаясь отыскать какую-либо подсказку, но лишь обнаружила, что находится не там, где, как ей казалось, оставила себя в последний раз.

На второй в этом учебном году мастерской Профессор торжественно, будто преподнося щедрой рукой великий дар, объявил, что семинар они проведут на Николиной Горе. Всю неделю она жила в предвкушении этой поездки, и, к её удивлению, однокурсники, в отличие от неё, даже близко не восприняли это объявление с ожидаемым энтузиазмом.