Вероятно, дьявол

– Моя любимая песня, – он оживляется, как будто выспался за пару минут, что дремал у меня на плече, но не утратил пьяную весёлость.

– Да, хорошая, – отвечаю я.

– А ты клип видела?

– Нет. А есть клип?

– Да ты что! Шикарный!

Он снова достаёт телефон. Открывает «Ютьюб», набирает название песни и нажимает на первую ссылку. Двести тридцать шесть миллионов просмотров. Он лучится радостью, как ребёнок, впервые оказавшийся в парке развлечений на самом опасном аттракционе. Притихает, наклоняется ко мне, рука с телефоном между нами. Мы ныряем в экран. Фортепиано и скрипка. Чёрно-белая съёмка. Заснеженные дороги, мокрый асфальт. Голые чёрные деревья и серые панельные дома.

– Ты смотришь?

– Смотрю, – говорю я.

– Смотри, какая съёмка, вот сейчас начнётся.

Картинка вспыхивает яркими разноцветными вспышками. Мы сидим бок о бок, я прижимаюсь к нему, целую в щёку, потом ещё раз и ещё.

– Смотри, ты не смотришь!

– Смотрю. Ух ты, мы как О. Джей и Эл Коулингс! – я перекрикиваю поющую Рианну.

О. Джей был оправдан. Может, и нам удастся избежать наказания. Я набираю сообщение:

Карина, у нас с Родионом Родионовичем ничего не было.

Сразу же приходит ответ:

Дело не в тебе.

Ты здесь ни при чём, не бери в голову.

Я перевожу дыхание, даже расслабляюсь. По его лицу плывут отсветы придорожных огней. В это время дорога из центра свободна. Он открывает окно, высовывает руку и ловит капли дождя, тихим, но уверенным голосом подпевает. Клип прерывается входящим звонком. Он раздосадованно протягивает мне телефон, вверяя мне свою судьбу. Я сбрасываю звонок снова и снова с той лёгкостью, которой сопровождается привычное механическое действие. На минуту его телефон затихает, и я, убирая его в карман, достаю свой.

Он очень тяжёлый человек, удачи с учёбой у него, и будь осторожна, он опасен.

Карина, спасибо.

Я это говорю не из вредности, а потому что жила с ним 3 года.

Я понимаю. Надеюсь, у вас всё будет хорошо.

У меня всё точно будет хорошо.

Такси заезжает во двор дома, повёрнутого спиной к широкому, даже по ночам гудящему от потока машин проспекту через прореху в теле серого полотна – кирпичный свод арки. Звякает мой телефон. Уверенная, что это снова она – наблюдает за нами из окна, грозится выйти и прикончить меня на месте, – боюсь смотреть уведомление, но это всего лишь сняли деньги за поездку.

На кончике его носа блик от мягкого красного света приборной доски.

– О, приехали, – весело смеётся. – Поднимешься со мной?

– Нет-нет, не могу, Родион Родионович.

Он живёт на последнем, девятом этаже, но я не знаю, куда выходят окна его квартиры.

– Вдруг она смотрит.

– Ну и что. Поцелуй меня.

Я стесняюсь водителя, но поворачиваюсь к Профессору и целую его – осторожно, почтительно. Темнота салона обволакивает, скрадывает движения. Я облокачиваюсь одной рукой на его колено, вытягиваю шею. В последний момент, отрываясь от его губ, шутливо издаю громкий чмокающий звук, целую ещё раз с таким же звуком, делая паузу между поцелуями короче. Он довольно мычит:

– Пойдём со мной?

– Нельзя, Родион Родионович, – я уверена, что он спрашивает серьёзно, и сейчас начнёт злиться, что я ему возражаю, но, вопреки моим ожиданиям, не настаивает.

Он выходит из машины, наклоняется ко мне и говорит:

– Я люблю кормить вкусной едой. Хочешь, позавтракаем завтра?

– С удовольствием!

– Ладно. Я напишу, – он захлопывает дверь, обходит машину и, словно подвиснув в свете фар, пошатываясь, идёт к подъезду.

Я слежу за ним, пока он не скрывается за дверью. С облегчением вздыхаю и прошу водителя довезти меня до метро.

– До какого метро? – раздражённо спрашивает он.

– До ближайшего, – говорю я.

Водитель медленно разворачивается, въезжает в арку и погружается в движение на проспекте.

– Это кто? – спрашивает водитель.

Я опешиваю от такой бесцеремонности.

– Мой преподаватель.

Мой преподаватель! Профессор!

– Что преподаёт?

– Литературу, – отвечаю я, решая не вдаваться во всю сложность его преподавательского метода.

Водитель вздыхает.

Я прилипаю лбом к стеклу дверцы. Сейчас, сидя на заднем сиденье такси, я не верю своему счастью. Он сказал «позавтракаем завтра». Значит, он не сердится на меня, ведь прошлый вечер обернулся полным провалом. После такого я не надеялась на приглашение куда-либо, не надеялась даже, что он не выставит меня из мастерской. Я всерьёз думала, что уже наполовину отчислена, приду в Школу и меня с позором, на глазах у одногруппников, вызовут к директору. Я, конечно, доберусь домой и сладко усну, а о последствиях буду думать завтра. Стыдиться и укорять себя буду завтра. Машина останавливается.

– Метро там. Может, вас до дома довезти?

– Нет, спасибо.