Вес чернил

– Уверена, он скоро напишет снова, так что вам не придется сейчас утруждать себя сочинением новых аргументов.

– Что, теперь ты будешь препятствовать мне? – воскликнул раввин, и ноздри его задрожали.

До сих пор Эстер не видела, чтобы учитель сердился. Но сейчас она явственно поняла, что он почувствовал предательство, даже если и не понимал до конца, откуда тянутся его корни.

– Я готова продолжать.

Ее перо двигалось по бумаге, следуя за словами учителя. Письмо, что он диктовал, оказалось длинным, исполненным рассуждений, настойчивых разъяснений и страстей, что владели автором. «Следовать за таким человеком, – думала себе Эстер, – значит следовать ложному богу, от которого как раз и предостерегают заповеди».

Делом ее жизни стало ее же собственное несчастье. Она не стала бы притворяться в ином случае. Раввин был единственным человеком, который поощрял ее желание учиться. А Эстер выбивала у него почву из-под ног. Невероятно высокая цена за свободу! «Я воздам тебе сторицей!» – думала она, записывая за учителем.

А не она ли трепетала всем телом с самого утра? Лицо Джона, движения его рук, смех в саду? О нет, долой его! Не для того она предала своего любимого учителя, чтобы такой ценой купить себе право на развлечения!

Раввин наконец закончил диктовать, и на лице его появилось умиротворение. Однако по всему было заметно, как сильно он устал. Эстер видела, как далеко зашел раввин, – как бы деликатно ни были сформулированы его доводы, их можно было понять только как обвинение против самых авторитетных раввинов флорентийской общины, к мнению которых прислушивались даже в самых отдаленных кагалах. Но все же он не побоялся воздвигнуть свой голос, чтобы остановить последователей Шабтая Цви.

– Перепиши письмо сейчас же, – сказал раввин.

Рука Эстер скользила по бумаге, хотя она знала, что это письмо никогда не будет отправлено.

Послышался стук в дверь. Прежде чем Эстер поднялась со своего места, из кухни выплыла Ривка. Какое-то время в прихожей раздавались голоса, а затем в кабинет раввина вломилась знакомая фигура в плаще.

– Мануэль Га-Леви! – бесстрастно объявила Ривка.

Последний раз Эстер видела его в парке, да и то издалека.

– Добро пожаловать, – произнес раввин, поднимая голову. – Давненько мы с вами не общались. Как ваши дела?

– Неплохо, – отвечал Га-Леви. – Надеюсь, что и вы чувствуете себя хорошо, – добавил он с какой-то странной иронической ноткой в голосе.

Га-Леви окинул взглядом фигуру раввина, чашку чая, что стояла на огне, а потом повернулся к Эстер.

Та прикрыла рукой письмо, испачкав ладонь чернилами.

– Возможно, вы знаете, что моего брата забрали в матросы? – осведомился Мануэль. – И сей же час он отправляется на военный корабль королевского флота.

– А разве твой отец не мог вступиться за него? – спросил раввин. – Он вроде уважаемый человек, да и христиане с ним в хороших отношениях…

– Мой отец, – воскликнул Мануэль, – сам вызвал людей короля, чтобы те схватили моего брата. И сегодня он отправляется в Америку, чтобы дать отпор голландцам, которые, как говорят, угрожают там нашим интересам.

– Да это же рабство! – сказал раввин, приподнимаясь из своего кресла. – Самое настоящее!

Эстер перевела взгляд с раввина, который все еще держался рукой за подлокотник, на Мануэля.

– Что это значит? – спросила она.

– Мануэль Га-Леви, – тяжело заговорил раввин, – ты полагаешь, что я мало знаю о нашем мире. Но я много лет прожил в Амстердаме и слышал рассказы путешественников. Жизнь рекрута исполнена тяжкого труда. Когда корабль приходит в порт, матросов и рабочих приковывают кандалами, чтобы не сбежали. Жалкая жизнь. А у твоего брата совсем нет опыта мореплавания, и он долго не протянет, упаси Боже! Разве может еврей желать такого для сына или брата своего?

Раввин сделал шаг в сторону молодого Га-Леви и остановился. Его лицо исказилось гримасой. Мануэль пожал плечами, не обратив на яростный тон учителя никакого внимания.

– Во всем виновата натура твоего брата, – произнес раввин. – Так ведь?

– Да, так, – усмехнулся Мануэль.

– У тебя что, совсем нет сердца? – раздался вдруг сзади португальский говор Ривки. – Твари из морских глубин сожрут его!

Мануэль был явно поражен такой горячностью прислуги, но едва Ривка закончила, на его лице заиграла улыбка.

– Судьба моего брата в Божьих руках! – сказал он, не удосужившись поздороваться. – Кроме того, отец считает, что тяжелый труд поможет Альваро стать нормальным человеком. Ну, или не поможет. В любом случае он будет далеко от глаз отца.

Ривка подошла к раввину и помогла тому сесть на стул.

– Ты зачем пришел? – спросила Эстер Мануэля.

– Отец попросил капитана дать Альваро возможность привести свои дела в порядок и попрощаться, – отозвался Мануэль. – Брат хотел было прислать к вам нашего слугу, но я подумал, что и сам справлюсь. Тем более хоть воздухом подышал.

Все время Мануэль пристально смотрел на Эстер, которая чувствовала в его взгляде что-то важное, предназначенное именно ей, но никак не могла догадаться.

Мануэль рассмеялся, потом сжал губы.

– Мне кажется, брат надеется попрощаться с тобой перед отплытием.